ЖОЗЕФУ РЕЙНАКУ

ЖОЗЕФУ РЕЙНАКУ

Вторник, 18 апреля 1899 г.

Дорогой собрат и друг, Вы правы, я не обладаю Вашим оптимизмом. Для меня — заговор продолжается, закон об изъятии[155] будет использован до конца. Уж если они отважились на этот позорный закон, значит, чудовищный план кампании утвержден, значит, они решили идти дальше, несмотря ни на что. И Вы увидите, что он будет приведен в исполнение, этот план. Ведь, кажется, Лебре недавно назначил председателем Кассационного суда г-на Балло-Бопре? Разве Вам это ничего не говорит? Именно честность этого судебного деятеля, котирующаяся так высоко, и ужасает меня. Когда честность не сопровождается ни гуманностью, ни умом, она может сделаться опаснейшим политическим орудием. Помните Кавеньяка? Председатель Балло-Бопре вполне может официально заявить, что новых фактов нет, думая при этом, что он спасает Францию. И, к несчастью, многие будут преклоняться перед его «честностью». Ведь, кажется, ходят слухи, что и весь Суд готов подчиниться его решению. Вот чего я боюсь — как боялся и бедный Лабори, — и меня бросает в дрожь, когда я думаю, что мы с ним можем оказаться единственными провидцами.

Я беспрестанно пишу друзьям, что пересмотр будет отклонен. Должно быть, гг. Дюпюи и Лебре неприятно видеть в «Фигаро» материалы следствия, но, уверяю Вас, их бесстыдство еще не иссякло. Остается одна надежда — дополнительное расследование и вмешательство капитана Фрейстеттера. Это гарантировало бы немедленную отмену приговора. Но если дополнительного расследования не будет? План наших друзей таков, — если пересмотр будет отвергнут, немедленно поднять вопрос об отмене приговора. О, господи, но почему не сделать этого сегодня же? Страшно подумать, что сражение возобновится, что будут еще развалины и обломки. Мне ни за что не понять, почему бы не сделать одно последнее, мощное усилие и не завершить дело одним ударом, пока не поздно.

Я делюсь с Вами теми мыслями, которые вертятся у меня в голове во время моих одиноких прогулок. Боюсь, что отсюда, издалека, я вижу все более ясно. Дай бог, чтобы я ошибся!

Меня волнует и восхищает мужественная кампания, которую ведете Вы. Честь будет сохранена, и победа когда-нибудь придет, это несомненно. Но как ужасно буду я терзаться, думая о мученике и о всех нас, если ждать придется еще долго.

Всем сердцем с вами.