АНТОНИ ВАЛАБРЕГУ

АНТОНИ ВАЛАБРЕГУ

Дорогой Валабрег!

Я давно уже задолжал Вам письмо. Простите меня. Вот уже больше месяца, как я по нескольку часов в день занимаюсь моими «Сказками Нинон»; сначала мне пришлось править корректуру, а это, могу Вас заверить, работа малоприятная и очень утомительная; теперь я стараюсь создать своей книге как можно большую рекламу и надеюсь добиться великолепных результатов. Слава богу, все почти закончено: книга уже в брошюровке, сопроводительные письма написаны, тексты реклам составлены; я жду. Итак, Вы скоро получите его, мое первое произведение, во многих местах весьма слабое; я уже столько раз прочел его, что оно кажется мне отвратительным, и если бы мог, я хотел бы забыть его. Мне хочется поскорее написать что-нибудь другое и использовать тот небольшой опыт, который я накопил за последние месяцы. — Скажите несколько слов о моих «Сказках» в одной из газет, где Вы сотрудничаете. А если у Вас хватит терпения, посвятите им даже критическую статью подлиннее; потом Вы мне пошлете номера, содержащие эту статью, и таким образом я буду знать Ваше мнение о моей книге, а Вам не нужно будет излагать его мне в письме.

Простите мне мой эгоизм: если я начинаю письмо, посвящая целую страницу самому себе, то это потому, что мне не терпелось объяснить Вам причину моего молчания. Конечно, Вы найдете много извинений для бедняги, у которого родился первенец.

Не буду отвечать Вам на Ваше последнее письмо. Мне хочется сказать Вам слишком много интересного, чтобы я стал по Вашему примеру пускаться в бесконечные рассуждения. Я сетую на те шесть страниц, которые Вы мне прислали, не потому, что презираю серьезную дискуссию и лояльную критику, но я хотел бы, чтобы из этих шести страниц, по крайней мере, четыре были посвящены подробностям о Вас и о среде, Вас окружающей. Подумайте, какое зрелище представляете Вы для наблюдателя: у Вас в голове хаос идей, из которых, может быть, возникнет целый мир; сегодня все еще во мраке, или, пожалуй, лишь кое-где мерцает блуждающий свет; Вы поворачиваетесь от дуновения всякой пролетевшей мимо Вас мысли, Вы — мягкий воск, на котором отпечатывается всякий новый предмет. Расскажите же мне о Ваших делах, если хотите, чтобы мне было интересно, о том, что Вы делаете, о чем говорите. Ведь в забытом уголке, где Вы живете, бывают глупые и забавные происшествия; это должно производить на Вас впечатление, находить в Вас отклик; такого рода конфликты представляют для меня величайший интерес. Напишите же мне о полях и о жителях этого далекого края, если только у Вас есть желание доставить мне час радости. Знаю, я подал Вам дурной пример, послав Вам две-три страницы более или менее парадоксальных размышлений; Вы жестоко наказали меня, ответив мне шестью страницами более или менее туманных парадоксов. Бросим же в огонь Экраны и попытаемся жить в гуще действительности. Я буду рассказывать Вам, что я делаю, что делают со мной; Вы будете писать мне о своих мыслях и рассказывать о мыслях, которых нет у обитателей Экса. Итак, договорились: как можно меньше теорий и рассуждений; письма сочные, до отказа наполненные фактами, а значит, интересные.