* * *

Здесь, с края зелёного моря, где дым клочковатый ложится,

горят тамбережные гоны и день малахитовый – в хруст! –

мир зреет округлым виденьем, мечтой, зачарован, столбится,

отваги я жду, самобегства, и, как самоказни, дождусь.

Усталость. Спокойствие. Вечность. Сменить их уже невозможно

на огнище вервей чернильных, на ночи прокуренной вкус.

Вельможное безголовье! Моя безнадежность – вельможна.

Я вами отобран навечно. Я – ваш. И навеки. Клянусь.

Ещё соблазнительно жито – и пена, и бронза, и зелень.

Крепись – ибо час. Золотится полями планеты раздол.

Триюдь, неумеха, утеха, моё вековое тризелье,

тебя не допить мне. Прощай же, моя сиротливая боль