Millennium

I

Что молчишь? Или октябрь к тебе не строг,

кутающий леса в лохмотья тумана и прорехи ветра?

Он трубит в свой медный, холодный, тяжелый рог

с точностью камертона, отчетливостью метронома,

выверенностью метра.

Это его медленный, в нитях паутины, день встает

с горизонтом в глубоких зарубках и заплывших метах,

это его вода глядит сквозь тонкий, прозрачный лед,

щурясь то ли от избытка, то ли от недостатка света.

Это его волчьи в прозелень прямые глаза

смотрят с опушки и мелькают в сырой чаще.

Под этим взглядом уснула, взмахнув крылом слюдяным, стрекоза,

захлебнувшись воздухом и осиновым дымом горчащим.

Я живу в октябре, и он ко мне не суров,

он повернут ко мне разноцветною призмой света,

он слепит лучом, согревает теплом костров,

и пока не туже и не уже золотые его тенета.

Он коснется птичьим пером опущенных век,

у него новостей и известий разноцветный шуршащий ворох…

На тяжелой оси повернулся день, повернулся век,

и в стеклянных часах пересыпался сухой осторожный порох.

II

Напиши хотя бы пару строчек

так – без запятых и точек

жизнь замысловатая как лекало

кажется уходит в свое начало

отражается сутулая тень человека

на шершавой холстине нового века

среди осени вдруг летний полдень

соверши свой последний подвиг

подвиг – то что не имеет меры

ни в конце ни в начале века эры

по щеке осенней пчела золотая

мне не надо ада не надо рая

лишь бы все закончилось ладом и миром

дни идут и уходят слепым пунктиром

в то пространство где нет места зрячим

там ничего не ищут и ничего не прячут

внутрь смотри забудь про земное зренье

слушай птиц бесшумных беззвучное пенье

ничего не остается лишь тьмы сиянье

да песка сухое меж пальцев шуршанье