* * *

В неподвижных травах шуршат акриды.

Закипают лотосы млечным соком.

Сердолик – в двурогом венце Исиды,

А в венце Осириса – мёртвый сокол.

О, когда бы знать, торопя объятья,

что любовь подобных всегда не к месту.

Если близость тел повлечёт к зачатью,

то слиянье душ приведёт к инцесту.

…Вот она крадётся в тоске недужной

через весь Египет тропой обратной.

И сухие губы лепечут: «Муж мой…»,

но внезапно, сбившись, бормочут: «Брат мой…»

О, когда бы знать, расточая силы,

что в любви похожих блуждает вирус.

Ароматен лотос в верховьях Нила,

но в его низинах – горчит папирус.

И уже плодом набухает тело,

отекают руки. Ты станешь притчей

во языцех. Дочь для себя хотела?

Но родится сын с головою птичьей.

И торгаш возьмёт за мешок пшеницы

твой венец двурогий и тот, в котором

нестерпимым жаром сухой зеницы

мёртвый сокол вспыхнет, как вещий ворон.