После Миро-808

Е. М.

Самозамкнутая, идущая на пресловутый амарсановский север

В би колхозото на манчивом ветру не забывай пожалуйста

высохших цветулеев,

То что билось в тебе и боролось с ранних горлицинныхлет

То что нажила волшебством, в безвоздушном сомлела.

Трёх сестёр яркого и обманного лета

Черемухи би, крушины (нагаса абамни), яблони возле

животноводческих ферм поливала из лейки Хавроша и тихохонько пела.

Сейчас в Гернике вздыбленного бетона, арматуры, вкладышей и колец

заросших бурьяном

В эру уже точно не светлых годов

И под камнем горючем державки и шестерни обманувшего нас мистера

Горби пестовавшего заокеанских с козлячьими бородами мужиков.

И только что мы не плавились в зеркалах, они же лежали в куче

таких же зеркал за восточной оградой.

Я еще смешался с душой Хименесса

Налив на палец вина в пиалу

Во рту подержал и созерцал исцарапанное пространство

Порвано и выцвело платье двора

В карбонильных сердечниках сверкнув в трепетном освещении,

махе невидимых крыла и в грустинной наплавке

Козырёк твоей шапки сверкал.

Они подходили извне несмотря на жару в зимних шапках

В дерзости воображения, но кротости и смирения в молибденовых

крючках сжимая вольфрам, волхвы.

Серьёзный вешний и ни чуть не усталый вид

Мимо ёлок поехала на оражевом автобусе

Мимо ребятни с яблоками, книгами и тетрадями бии гу?

Махала рукой и закрывалась от вечерних солнц

Трёх как обычно в оптическом обмане.

Ты праведно поступила, не бросила кота в реку, не бросила хлеба

в комнату.

В сияющем дыме обветренными губами стихи свои в песеннике

дочитала

В гербовник засушила герберы и другие неясыть цветы

С Тредиаковским скучала.

26 июля 2015