МЕЙНСТРИМ ЛИТЕРАТУРНЫЙ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

МЕЙНСТРИМ ЛИТЕРАТУРНЫЙ

от амер. mainstream – главное течение, основное направление.

Как говорится в энциклопедии «Западное литературоведение ХХ века» (М., 2004), «это слово пришло в европейские и русский языки из американской традиции и используется как нестрогий термин с зыбкими границами, подвергающийся постоянному переосмыслению в силу изменчивости литературной моды под воздействием различных идеологических дискурсов».

Совершенно очевидно, что понятие мейнстрима, как и оппонирующие ему понятия маргинальности и альтернативности, носит конвенциальный характер, приобретая содержательный смысл лишь при взгляде на литературу как на процесс с определенными параметрами и определенным вектором движения. Мейнстрим – это, собственно, главное из того, что предоставляет читателям современная литература, или, выразимся осмотрительнее, то, что достаточно обширный круг читателей – отчасти по доброй воле, отчасти в силу традиции, под воздействием властных институций – соглашается считать главным в современной литературе. И не случайно исследователи связывают понятия «мейнстрим» и «канон», замечая, что мейнстрим можно определить как современный демократический канон текущей литературы, рассчитанный на пресловутого широкого читателя. Говоря же проще, произведения и авторы, идентифицированные с мейнстримом, входят в так называемый джентльменский набор, знакомство с которым обязательно для всякого человека, стремящегося прослыть начитанным и заботящегося о своем культурном статусе.

Причем сразу же уточним, что мейнстрим, хотя он и связан с литературной модой, отнюдь не совмещается с каталогом новейших веяний, отбирая в нем лишь те явления, которые не просто вызывают читательскую любознательность, но и одобрены общественным мнением. Поэтому ни элитарная словесность, доступная лишь немногим, ни массовая, сознательно ориентированная на неквалифицированную публику, ни неукрощенная литературная мода не могут по определению квалифицироваться как мейнстрим. Ибо, – процитируем еще раз статью из энциклопедии «Западное литературоведение ХХ века», – «мейнстрим прочно связан с апологетическими и охранительными тенденциями в национальной культуре и в силу своей значительной пластичности является индикатором смены и перераспределения влияния на общественное сознание различных культурных парадигм, теорий и представлений».

Другое дело, что литература мейнстрима открыта и с готовностью усваивает как открытия и находки, считавшиеся привилегией отечественной массовой или маргинальной культуры, так и технические приемы, художественные концепции и представления, пришедшие к нам из-за рубежа. В этом смысле внутреннее наполнение мейнстрима переменчиво, и сегодняшней нормой (а мейнстрим и есть воплощенная норма) может оказаться то, что наших родителей или нас самих повергало в изумление сравнительно недавно.

И еще одно замечание. При всей зыбкости своих очертаний, мейнстрим – понятие целостное, претендующее на универсальность и единственность. Исключение составляет лишь советская эпоха, когда власть, средства массовой информации и пропаганды, средняя и высшая школа отводили роль мейнстрима литературе социалистического реализма, представленной, например, творчеством Георгия Маркова, Александра Чаковского, Егора Исаева, Вадима Кожевникова или Анатолия Иванова, а сколько-нибудь квалифицированные читатели однозначно связывали с мейнстримом литературу Федора Абрамова, Василия Шукшина, Юрия Трифонова, Григория Бакланова или Валентина Распутина.

В целом же отечественная традиция закрепила за этим понятием качественную литературу, предлагаемую, как правило, толстыми литературными журналами. Что, естественно, вызывает негативную реакцию как у книжных критиков, соотносящих свои оценки с рейтингами продаж, так и у писателей, принадлежащих к маргинальным (пока) сферам словесности и, следовательно, не публикующихся в толстых ежемесячниках. «По нынешнему времени литературный мейнстрим являет собой типичнейшую субкультуру: субкультуру филологов ‹…› Подавляющее большинство потребителей этих текстов составляют люди, которые за их чтение попросту получают зарплату – прямо или опосредованно…» – так думает Кирилл Еськов, и он ли один? На свое место в мейнстриме и, более того, на лидирующее положение в нем все настойчивее претендует и актуальная словесность, продюсируемая зарубежными славистами, переводчиками, издателями, и нарождающаяся у нас миддл-литература. «Мейнстрим, – говорит, в частности, Дмитрий Бавильский, – я понимаю как нормальную литературу для нормальных людей, занимательные истории для среднего класса. Как правило, это книги про современность, про обычную жизнь обычных людей. ‹…› В западной литературе эту нишу, например, занимают Айрис Мердок или Джон Фаулз. Они не высоколобые авторы, а вполне массовые. ‹…› Чем выше уровень общей культуры, тем выше уровень литературного мейнстрима».

Но как бы то ни было, как бы ни перераспределилось в дальнейшем направление литературных потоков, пока нормообразующую функцию мейнстрима по-прежнему оставляют за собой традиционные журналы класса «Дружбы народов», «Звезды», «Знамени», «Москвы», «Нашего современника», «Невы», «Нового мира» и «Октября». «Прежде всего, – говорит главный редактор «Нового мира» Андрей Василевский, – это литература не коммерческая, не жанровая, не фантастика, не детектив – то, что иногда называют “серьезной литературой”. Эта “серьезная” литература тоже достаточно многообразна, но думаю, что если мы отграничим присутствующие в ней экспериментальные крайности – Владимира Сорокина, литературу круга издательства “Ad Marginem” и т. д. – то и останется “мейнстрим”. Мейнстрим в таком понимании – это и Владимир Маканин, и столь на него не похожий покойный Виктор Астафьев, и Борис Екимов, и Людмила Улицкая с ее качественной беллетристикой…»

См. АКТУАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА; КАНОН; КАЧЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА; ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС; МАРГИНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА; МАССОВАЯ ЛИТЕРАТУРА; НОРМА ЛИТЕРАТУРНАЯ