* * *

Рассыпаясь на камешки, песчинки и крупинки пыли,

мы теряем основу в словах, в понятиях, где мы плыли,

вот воронье крыло, вот обломок вчерашней боязни,

из расщелин зари – скарабеи стотысячной казни.

Только что-то потрескивает, то ль головни остывают,

то ль рассыпаются дровни,

толь арестанты шагают, то ль деревья, попробуй, упомни.

Может быть, зерна гнилые ложились в паленую жижу,

вкрадчивый голос шептал про себя: ненавижу…

Пустое все это – закон рассыпается древний,

сруб по реке проплывет, превратится в приветствие кремний.

Если б смог ты прознать, где же корни кустарника света,

чей каприз полыхает, чей звон превращается в лето,

то дожди расплелись бы, как косы, над жатвою пыльной,

океанскою кровью наполнился воздух могильный.

Но где слово блажит, на кислотном ветру остывая,

осыпается жизнь, как сухая мука с каравая.