М. В. Ломоносов (1711–1765)

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

М. В. Ломоносов (1711–1765)

5. Вечернее размышление о божием величестве при случае великого северного сияния

Лице свое скрывает день;

Поля покрыла мрачна ночь;

Взошла на горы черна тень;

Лучи от нас склонились прочь;

Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

Песчинка как в морских волнах,

Как мала искра в вечном льде,

Как в сильном вихре тонкий прах,

В свирепом как перо огне,

Так я, в сей бездне углубле?н,

Теряюсь, мысльми утомле?н!

Уста премудрых нам гласят:

Там разных множество светов;

Несчетны солнца там горят,

Народы там и круг веков:

Для общей славы божества

Там равна сила естества.

Но где ж, натура, твой закон?

С полночных стран встает заря!

Не солнце ль ставит там свой трон?

Не льдисты ль мещут огнь моря?

Се хладный пламень нас покрыл!

Се в ночь на землю день вступил!

О вы, которых быстрый зрак

Пронзает в книгу вечных прав,

Которым малый вещи знак

Являет естества устав,

Вам путь известен всех планет, —

Скажите, что нас так мяте?т?

Что зыблет ясный ночью луч?

Что тонкий пламень в твердь разит?

Как молния без грозных туч

Стремится от земли в зенит?

Как может быть, чтоб мерзлый пар

Среди зимы рождал пожар?

Там спорит жирна мгла с водой;

Иль солнечны лучи блестят,

Склонясь сквозь воздух к нам густой;

Иль тучных гор верьхи горят;

Иль в море дуть престал зефир,

И гладки волны бьют в эфир.

Сомнений полон ваш ответ

О том, что о?крест ближних мест.

Скажите ж, коль пространен свет?

И что малейших дале зве?зд?

Несведом тварей вам конец?

Скажите ж, коль велик творец?

1743

6. Ода парафрастическая псалма 143

(Отрывок)

Благословен господь мой бог,

Мою десницу укрепивый

И персты в брани научивый

Сотреть врагов взнесенный рог.

Заступник и спаситель мой,

Покров, и милость, и отрада,

Надежда в брани и ограда,

Под власть мне дал народ святой.

О боже, что есть человек?

Что ты ему себя являешь,

И так его ты почитаешь,

Которого толь краток век.

Он утро, вечер, ночь и день

Во тщетных помыслах проводит;

И так вся жизнь его проходит,

Подобно как пустая тень.

1744

7. Ода на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны 1747 ГОДА

(Отрывки)

Царей и царств земных отрада,

Возлюбленная тишина,

Блаженство сел, градов ограда,

Коль ты полезна и красна!

Вокруг тебя цветы пестреют

И класы на полях желтеют;

Сокровищ полны корабли

Дерзают в море за тобою;

Ты сыплешь щедрою рукою

Свое богатство по земли.

Великое светило миру,

Блистая с вечной высоты

На бисер, злато и порфиру,

На все земные красоты,

Во все страны свой взор возводит,

Но краше в свете не находит

Елисаветы и тебя.

Ты кроме той всего превыше;

Душа ее зефира тише,

И зрак прекраснее рая?.

Когда на трон она вступила,

Как вышний подал ей венец,

Тебя в Россию возвратила,

Войне поставила конец;

Тебя прияв облобызала:

Мне полно тех побед, сказала,

Для коих крови льется ток.

Я россов счастьем услаждаюсь,

Я их спокойством не меняюсь

На целый запад и восток.

Божественным устам приличен,

Монархиня, сей кроткий глас:

О коль достойно возвеличен

Сей день и тот блаженный час,

Когда от радостной премены

Петровы возвышали стены

До звезд плескание и клик!

Когда ты крест несла рукою

И на престол взвела с собою

Доброт твоих прекрасный лик!

· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·

Молчите, пламенные звуки,

И колебать престаньте свет,

Здесь в мире расширять науки

Изволила Елисавет.

Вы, наглы вихри, не дерзайте

Реветь, но кротко разглашайте

Прекрасны наши времена.

В безмолвии внимай, вселе?нна:

Се хощет лира восхище?нна

Гласить велики имена.

· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·

О вы, которых ожидает

Отечество от недр своих

И видеть таковых желает,

Каких зовет от стран чужих,

О, ваши дни благослове?нны!

Дерзайте ныне ободре?нны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

Науки юношей питают,

Отраду старым подают,

В счастливой жизни украшают,

В несчастной случай берегут;

В домашних трудностях утеха

И в дальних странствах не помеха.

Науки пользуют везде,

Среди народов и в пустыне,

В градском шуму и наедине,

В покое сладки и в труде.

1747

8

Я знак бессмертия себе воздвигнул

Превыше пирамид и крепче меди,

Что бурный Аквилон сотреть не может,

Ни множество веков, ни едка древность.

Не вовсе я умру, но смерть оставит

Велику часть мою, как жизнь скончаю.

Я буду возрастать повсюду славой,

Пока великий Рим владеет светом.

Где быстрыми шумит струями Авфид,

Где Давнус царствовал в простом народе,

Отечество мое молчать не будет,

Что мне беззнатной род препятством не был,

Чтоб внесть в Италию стихи эольски

И перьвому звенеть Алцейской лирой.

Взгордися праведной заслугой, муза,

И увенчай главу дельфийским лавром.

<1747>

9

Ночною темнотою

Покрылись небеса,

Все люди для покою

Сомкнули уж глаза.

Внезапно постучался

У двери Купидон,

Приятной перервался

В начале самом сон.

«Кто так стучится смело?» —

Со гневом я вскричал.

«Согрей обмерзло тело, —

Сквозь дверь он отвечал. —

Чего ты устрашился?

Я мальчик, чуть дышу,

Я ночью заблудился,

Обмок и весь дрожу».

Тогда мне жалко стало,

Я свечку засветил,

Не медливши нимало

К себе его пустил.

Увидел, что крилами

Он машет за спиной,

Колчан набит стрелами,

Лук стянут тетивой.

Жалея о несчастье,

Огонь я разложил

И при таком ненастье

К камину посадил.

Я теплыми руками

Холодны руки мял,

Я крылья и с кудрями

До су?ха выжимал.

Он чуть лишь ободрился,

«Каков-то, — молвил, — лук,

В дожде, чать, повредился».

И с словом стре?лил вдруг.

Тут грудь мою пронзила

Преострая стрела

И сильно уязвила,

Как злобная пчела.

Он громко рассмеялся

И тотчас заплясал:

«Чего ты испугался? —

С насмешкою сказал, —

Мой лук еще годится,

И цел и с тетивой;

Ты будешь век крушиться

Отнынь, хозяин мой».

<1747>

10. На сочетание стихов российских

Я мужа бодрого из давных лет имела,

Однако же вдовой без оного сидела.

Штивелий уверял, что муж мой худ и слаб,

Бессилен, подл, и стар, и дряхлой был арап

Сказал, что у меня кривясь трясутся ноги

И нет мне никакой к супружеству дороги.

Я думала сама, что вправду такова,

Не годна никуда, увечная вдова.

Однако ныне вся уверена Россия,

Что я красавица, Российска поэзи?я,

Что мой законной муж завидный молодец,

Кто сделал моему несчастию конец.

Между 1751 и 1753

11. Разговор с Анакреоном

(Отрывок)

А н а к р е о н

Ода XI

Мне девушки сказали:

«Ты дожил старых лет»,

И зеркало мне дали:

«Смотри, ты лыс и сед»;

Я не тужу ни мало,

Еще ль мой волос цел,

Иль темя гладко стало,

И весь я побелел;

Лишь в том могу божиться,

Что должен старичок

Тем больше веселиться,

Чем ближе видит рок.

Л о м о н о с о в

Ответ

От зеркала сюда взгляни, Анакреон,

И слушай, что ворчит, нахмурившись, Катон:

«Какую вижу я седую обезьяну?

Не злость ли адская, такой оставя шум,

От ревности на смех склонить мой хочет ум?

Однако я за Рим, за вольность твердо стану,

Мечтаниями я такими не смущусь

И сим от Кесаря кинжалом свобожусь».

Анакреон, ты был роскошен, весел, сладок,

Катон старался ввесть в республику порядок.

Ты век в забавах жил и взял свое с собой,

Его угрюмством в Рим не возвращен покой;

Ты жизнь употреблял как временну утеху,

Он жизнь пренебрегал к республики успеху;

Зерном твой отнял дух приятной виноград,

Ножем он сам себе был смертный супостат;

Беззлобна роскошь в том была тебе причина,

Упрямка славная была ему судьбина;

Несходства чудны вдруг и сходства понял я,

Умнее кто из вас, другой будь в том судья.

А н а к р е о н

Ода XXVIII

Мастер в живопистве первой,

Первой в Родской стороне,

Мастер, научен Минервой,

Напиши любезну мне.

Напиши ей кудри чёрны,

Без искусных рук уборны,

С благовонием духов,

Буде способ есть таков.

Дай из роз в лице ей крови,

И как снег представь белу,

Проведи дугами брови

По высокому челу,

Не сведи одну с другою,

Не расставь их меж собою,

Сделай хитростью своей,

Как у девушки моей;

Цвет в очах ее небесной,

Как Минервин, покажи

И Венерин взор прелестной

С тихим пламенем вложи,

Чтоб уста без слов вещали

И приятством привлекали

И чтоб их безгласна речь

Показалась медом течь;

Всех приятностей затеи

В подбородок умести

И кругом прекрасной шеи

Дай лилеям расцвести,

В коих нежности дыхают,

В коих прелести играют

И по множеству отрад

Водят усумненной взгляд;

Надевай же платье ало

И не тщись всю грудь закрыть,

Чтоб, ее увидев мало,

И о прочем рассудить.

Коль изображенье мочно,

Вижу здесь тебя заочно,

Вижу здесь тебя, мой свет;

Молви ж, дорогой портрет.

Л о м о н о с о в

Ответ

Ты сча?стлив сею красотою

И мастерством, Анакреон,

Но счастливее ты собою

Через приятный лиры звон;

Тебе я ныне подражаю

И живописца избираю,

Дабы потщился написать

Мою возлюбленную Мать.

О мастер в живопистве первой,

Ты первой в нашей стороне,

Достоин быть рожден Минервой,

Изобрази Россию мне,

Изобрази ей возраст зрелой

И вид в довольствии весе?лой,

Отрады ясность по челу

И вознесенную главу;

Потщись представить члены здравы,

Как должны у богини быть,

По плечам волосы кудрявы

Призна?ком бодрости завить,

Огнь вложи в небесны очи

Горящих звезд в средине ночи,

И брови выведи дугой,

Что кажет после туч покой;

Возвысь сосцы, млеко?м обильны,

И чтоб созревша красота

Являла мышцы, руки сильны,

И полны живости уста

В беседе важность обещали

И так бы слух наш ободряли,

Как чистой голос лебедей,

Коль можно хитростью твоей;

Одень, одень ее в порфиру,

Дай скипетр, возложи венец,

Как должно ей законы миру

И распрям предписать конец;

О коль изображенье сходно,

Красно, любезно, благородно,

Великая промолви Мать,

И повели войнам престать.

Между 1756 и 1761