Анонимная демократическая поэзия, восходящая к фольклору

Анонимная демократическая поэзия, восходящая к фольклору

1. Повесть о Горе и Злосчастье

_{(Отрывок)}

Наживал молодец пятьдесят рублев,

залез он себе пятьдесят другов,

честь его яко река текла.

Друговя к молодцу прибивалися —

<в> род-племя причиталися.

Еще у молодца был мил н<а>дежен друг,

назвался молодцу названой брат,

прельстил его речми прелестными,

зазвал его на кабацкой двор,

завел его в избу кабацкую,

поднес ему чару зелена вина

и кружку поднес пива пьяного,

сам говорит таково слово:

«Испей ты, братец мой названой,

в радость себе и в веселие и во здравие,

испей чару зелена вина,

запей ты чашею меду сладкого.

Хошь и упьешься, братец, допьяна,

ино где пил, тут и спать ложися.

Надейся на меня, брата названого,

я сяду стеречь и досматривать.

В головах у тебя, мила друга,

я поставлю кружку ишему сладкого,

вскрай поставлю зелено вино,

близ тебя поставлю пиво пьяное,

сберегу я, мил друг, тебя накрепко,

сведу я тебя ко отцу твоему и матери».

В те поры молодец понадеяся на своего брата

                                                            названого,

не хотелося ему друга ослушаться,

принимался он за питья за пьяные

и испивал чару зелена вина,

запивал он чашею меду сладкого,

и пил он, молодец, пиво пьяное.

Упился он без памяти

и где пил, тут и спать ложился,

понадеялся он на брата названого.

Как будет день уже до вечера, а солнце

                                                            на западе,

от сна молодец пробужается,

в те поры молодец озирается:

а что сняты с него драгие порты,

ч<и>ры и чулочки все поснимано,

рубашка и портки все слуплено

и все собина у его ограблена,

а кирпичек положен под буйну его голову,

он накинут гункою кабацкою,

в ногах у него лежат лапотки-отопочки,

в головах мила друга и близко нет.

И вставал молодец на белые ноги,

учал молодец наряжатися,

обувал он лапотки-<отопочки>,

надевал он гунку кабацкую,

покрывал он свое тело белое,

умывал он лицо свое белое.

Стоя молодец закручинился,

сам говорит таково слово:

«Житие мне бог дал великое,

ясти-кушати стало нечего,

как не стало деньги ни полуденьги,

так не стало ни друга не полдруга,

род и племя отчитаются,

все друзи прочь отпираются»…

2. Сказание о попе Саве и о великой его славе

_{(Отрывок)}

Послушайте, миряне и все православные християне,

что ныне зделалося, великое чудо учинилося

над долгим попом, над прямым дураком,

от Козмы и Дамияна из-за реки, а в приходе у него

                                                            богатые мужики.

А зовут его, попа, Савою да не мелок он славою.

Аще живет и за рекою, а в церкву ни ногою.

Люди встают — молятся, а он по приказам волочится,

ищет, с кем бы ему потегаться и впредь бы ему с ним

                                                            не видаться.

Да он же по площади рыщет, ставленников ищет

и много с ними говорит, за реку к себе манит:

у меня-де за рекою стойте, а в церкви хотя и не пойте,

я-де суть поп Сава, да немалая про меня и слава.

Аз вашу братью в попы ставлю, что и рубашки на вас

                                                            не оставлю.

Сам я, Савушка, хотя и наг пойду, а вас что бубнов

                                                            поведу.

Людьми он добрыми хвалится, а сам от них пятится,

как бы обмануть и за Москву-реку стянуть.

По тех мест он ставленников держит, как они деньги

                                                            все издержут,

а иных домой отпускает и рукописание на них взимает,

чтоб им опять к Москве приползти, а попу Саве винца

                                                            привезти.

А хотя ему кто и меду привезет, то с радостию

                                                            возьмет

И испить любит, и как все выпьет, а сам на них

                                                                           рыкнет:

«Даром-де у меня не гуляйте, подите капусту поливайте».

А когда он изволит спать, а ставленникам прикажет баню

                                                                                   топить.

И как над ними наругался, только сам в беду попался.

Когда жена ему говорила и о всем ему предвозвестила:

«Лихо-де им от тебя ныне потерпеть, а после-де и сам от

                                                                             них станешь…

Сколько тебе, Савушка, не жить, а головою своею

                                                            наложить.

Добро бы тебе от церкви не отбыть и смертны час

                                                            не забыть.

Глас божи — глас народа. Где твоя, Савушка, порода?

Хотя тебе непригоже, тут твоя и рожа.

Сколько ты ни плутал, а ныне на цепь попал.

Добро бы тебе не воровать и добрых людей ворами

                                                                              не называть».

Ставленников посылает обедни служить, а сам на постели

                                                                                      лежит.

Кто к сему подобно не творит, тот все головою наложит,

кто друга съедает, тот всегда сам пропадает,

а кто за ябедою гоняется, тот скоро от нее погибается.

А кто за крамою ходит и как ему не вспитаться,

                                           только у ворот его никто не стучится,

а кто к нему ни ходит, и он к нему сам выходит

и там простится и паки в дом возвратится.

А ты бы сам, Савушка, шел да простился, с кем вчера

                                                                                 побранился.