Игорь Северянин (1887–1941)

Игорь Северянин (1887–1941)

118. Серенада

_{Хоровод рифм}

Как сладко дышится

В вечернем воздухе,

Когда колышутся

В нем нежных роз духи!

Как высь оранжева!

Как даль лазорева!

Забудьте горе Вы,

Придите раньше Вы!

Над чистым озером

В кустах акации

Я стану грёз пером

Писать варьяции

И петь элегии,

Романсы пылкие.

Без Вас — как в ссылке я,

При Вас же — в неге я.

Чего ж Вы медлите

В румянце золота?

Иль страсть исполота,

Слова — не бред ли те?

Луны луч палевый.

Пробрался. Перепел

В листве, эмалевой

Росу всю пе?репил.

С тоской сердечною

Отдамся музе я,

Со мной иллюзии,

Вы, мифы вечные.

Как нервно молнии

Сверкают змеями.

Пойду аллеями,

Поеду в чёлне я

По волнам озера

Топить бессилие…

Как жизнь без роз сера!

О если б крылия!

Орлом по сини я

Поплыл чудесною

Мечтой, уныние

Проклявши тесное,

Но лживы роз духи?, —

Мои иллюзии.

Души контузии —

Больней на воздухе.

Высь стала сумрачна,

Даль фиолетова,

И вот от этого

Душа от дум мрачна.

Все тише в пульсе я

Считаю маятник,

В груди конвульсии,

И счастью — памятник!

1907

119. Кензель

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом,

По аллее олуненной Вы проходите морево…

Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,

А дорожка песочная от листвы разузорена —

Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.

Для уто?нченной женщины ночь всегда новобрачная…

Упоенье любовное Вам судьбой предназначено…

В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом —

Вы такая эстетная, Вы такая изящная…

Но кого же в любовники! и найдется ли пара Вам?

Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,

И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом.

Жизнь доверьте Вы мальчику в макинтоше резиновом

И закройте глаза ему Вашим платьем жасминовым —

Шумным платьем муаровым, шумным платьем муаровым!..

1911

120. В грехе — забвенье

Вся радость — в прошлом, в таком далеком и безвозвратном,

А в настоящем — благополучье и безнадёжность.

Устало сердце и смутно жаждет, в огне закатном,

Любви и страсти; — его пленяет неосторожность…

Устало сердце от узких рамок благополучья,

Оно в уныньи, оно в оковах, оно в томленьи…

Отчаясь грезить, отчаясь верить, в немом безлучьи,

Оно трепещет такою скорбью, все в гипсе лени…

А жизнь чарует и соблазняет и переменой

Всего уклада семейных будней влечет куда-то!

В смущеньи сердце: оно боится своей изменой

Благополучье свое нарушить в часы заката.

Ему подвластны и верность другу, и материнство,

Оно боится оставить близких, как жалких си?рот…

Но одиноко его биенье, и нет единства…

А жизнь проходит, и склеп холодный, быть может, вырыт…

О, сердце! сердце! твое спасенье — в твоем безумьи!

Гореть и биться пока ты можешь, — гори и бейся!

Греши отважней! — пусть добродетель — уделом мумий:

В грехе забвенье! а там — хоть пуля, а там — хоть рельсы!

Ведь ты любимо, больное сердце! ведь ты любимо!

Люби ответно! люби приветно! люби бездумно!

И будь спокойно: живя, ты — право! сомненья, мимо!

Ликуй же, сердце: еще ты юно! И бейся шумно!

1911

121. Элементарная соната

О, милая, как я печалюсь! о, милая, как я тоскую!

Мне хочется тебя увидеть — печальную и голубую…

Мне хочется тебя услышать, печальная и голубая,

Мне хочется тебя коснуться, любимая и дорогая!

Я чувствую, как угасаю, и близится мое молчанье;

Я чувствую, что скоро — скоро окончится мое страданье…

Но, господи! с какою скорбью забуду я свое мученье!

Но, господи! с какою болью познаю я свое забвенье!

Мне кажется, гораздо лучше надеяться, хоть безнаде?жно,

Чем мертвому, в немом безгрезье, покоиться бесстрастно-

                                                                                нежно…

О, призраки надежды — странной — и сладостной, и страстно-

                                                                                бо?льной.

О, светлые, не покидайте мечтателя с душою знойной!

Не надо же тебя мне видеть, любимая и дорогая…

Не надо же тебя мне слышать, печальная и голубая…

Ах, встречею боюсь рассеять желанное свое страданье, —

Увидимся — оно исчезнет: чудесное — лишь в ожиданьи…

Но все-таки свиданье лучше, чем вечное к нему стремленье,

Но все-таки биенье мига прекраснее веков забвенья!..

1911

122. Nocturne

Я сидел на балконе, против заспанного парка,

И смотрел на ограду из подстриженных ветвей.

Мимо шел поселянин в рыжей шляпе из поярка,

Вдалеке заливался невидимка-соловей.

Ночь баюкала вечер, уложив его в деревья.

В парке девушки пели, — без лица и без фигур.

Точно маки сплетали новобрачной королеве,

Точно встретился с ними коробейник-балагур…

Может быть, это хоры позабывшихся монахинь?..

Может быть, это нимфы обездоленных прудов?..

Столько мук нестерпимых, целомудренных и ранних

И щемящего смеха опозоренных родов…

1911

123. И ты шел с женщиной

И ты шел с женщиной, — не отрекись. Я все заметила, — не говори.

Блондинка. Хрупкая. Ее костюм был черный. А?нглийский. На

                                                                                     голове —

Сквозная фетэрка. В левкоях вся. И в померанцевых лучах зари

Вы шли печальные. Как я. Как я! Журчали ландыши в сырой траве.

Не испугалась я, — я поняла: она — мгновение, а вечность — я.

И улыбнулась я, под плач цветов, такая светлая. Избыток сил

В душе почувствовав, я скрылась в глубь. Весь вечер пела я.

                                                                                Была — дитя.

Да, ты шел с женщиной. И только ей ты неумышленно взор ослезил.

1912

124. В кленах раскидистых

В этих раскидистых кленах мы наживемся все лето,

В этой сиреневой даче мы разузорим уют!

Как упоенно юниться! ждать от любви амулета!

Верить, что нам в услажденье птицы и листья поют!

В этих раскидистых кленах есть водопад вдохновенья,

Солнце взаимного чувства, звезды истомы ночной…

Слушай, моя дорогая, лирного сердца биенье,

Знай, что оно пожелало не разлучаться с тобой!

Ты говоришь: «Я устала»… Ты умоляешь: «О, сжалься! —

Ласки меня истомляют, я от блаженства больна»…

Разве же это возможно, если зеленые вальсы

В этих раскидистых кленах бурно бравурит Весна?!..

1912

125. — Мороженое из сирени!

— Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!

Полпорции десять копеек, четыре копейки буше.

Сударыни, судари, надо ль? — недорого — можно без прений…

Поешь деликатного, площадь: придется товар по душе!

Я сливочного не имею, фисташковое все распродал…

Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле?

Пора популярить изыски, утончиться вкусам народа,

На улицу специи кухонь, огимнив эксцесс в вирелэ!

Сирень — сладострастья эмблема. В лилово-изнеженном крене

Зальдись, водопадное сердце, в душистый и сладкий пушок…

Мороженое из сирени! Мороженое из сирени!

Эй, мальчик со сбитнем, попробуй! Ей-богу, похвалишь, дружок!

1912

126. Увертюра

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Удивительно вкусно, искристо и остро!

Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском!

Вдохновляюсь порывно! и берусь за перо!

Стрекот аэропланов! беги автомобилей!

Ветропро?свист экспрессов! крылолёт буэров!

Кто-то здесь зацелован! там кого-то побили!

Ананасы в шампанском — это пульс вечеров!

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грёзофарс…

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы — в Нагасаки! из Нью-Йорка — на Марс!

1915

127. Поэза о старых размерах

О вы, размеры старые,

Захватанные многими,

Банальные, дешевые,

Готовые клише!

Звучащие гитарою,

И с рифмами убогими —

Прекраснее, чем новые,

Простой моей душе.

Вы были при Державине,

Вы были при Некрасове,

Вы были при Никитине,

Вы были при Толстом!

О вы — подобны ла?вине!

И как вас ни выбрасывай,

Что новое ни вытяни —

Вы проситесь в мой том.

Приветствую вас, верные,

Испытанно-надежные,

Округло-музыкальные,

Любимые мои!

О вы — друзья примерные,

Вы милые, вы нежные,

Веселые, печальные,

Размеры-соловьи!

1921