Л. А. Мей (1822–1862)

Л. А. Мей (1822–1862)

78. Секстина

Опять, опять звучит в душе моей унылой

Знакомый голосок, и девственная тень

Опять передо мной с неотразимой силой

Из мрака прошлого встает, как ясный день;

Но тщетно памятью ты вызван, призрак милый!

Я устарел: и жить и чувствовать — мне лень.

Давно с моей душой сроднилась эта лень,

Как ветер с осенью угрюмой и унылой,

Как взгляд влюбленного с приветным взглядом милой,

Как с бором вековым таинственная тень;

Она гнетет меня и каждый божий день

Овладевает мной все с новой, с новой силой.

Порою сердце вдруг забьется прежней силой;

Порой спадут с души могильный сон и лень;

Сквозь ночи вечные проглянет светлый день:

Я оживу на миг и песнею унылой

Стараюсь разогнать докучливую тень,

Но краток этот миг, нечаянный и милый…

Куда ж сокрылись вы, дни молодости милой,

Когда кипела жизнь неукротимой силой,

Когда печаль и грусть скользили, словно тень,

По сердцу юному, и тягостная лень

Еще не гнездилась в душе моей унылой,

И новым красным днем сменялся красный день?

Увы!.. Пришел и он, тот незабвенный день,

День расставания с былою жизнью милой…

По морю жизни я, усталый и унылый,

Плыву… меня волна неведомою силой

Несет — бог весть куда, а только плыть мне лень,

И все вокруг меня — густая мгла и тень.

Зачем же, разогнав привычную мне тень,

Сквозь ночи вечные проглянул светлый день?

Зачем, когда и жить и чувствовать мне лень,

Опять передо мной явился призрак милый,

И голосок его с неотразимой силой

Опять, опять звучит в душе моей унылой?

1851

79. Галатея

_{(Отрывок)}

Белою глыбою мрамора, высей прибрежных отброском,

     Страстно пленился ваятель на рынке паросском;

     Стал перед ней — вдохновенный, дрожа и горя…

Феб утомленный закинул свой щит златокованный за море,

          И разливалась на мраморе

          Вешним румянцем заря…

Видел ваятель, как чистые кру?пинки камня смягчались,

     В нежное тело и в алую кровь превращались,

     Как округлялися формы — волна за волной,

Как, словно воск, растопилася мрамора масса послушная

          И облеклася, бездушная,

          В образ жены молодой.

«Душу ей, душу живую! — воскликнул ваятель в восторге. —

     Душу вложи ей, Зевес!»

                                                  Изумились на торге

     Граждане — старцы, и мужи, и жены, и все,

Кто только был на аго?ре…Но, полон святым вдохновением,

          Он обращался с молением

          К чудной, незримой Красе:

«Вижу тебя, богоданная, вижу и чую душою;

     Жизнь и природа красны мне одною тобою…

     Облик бессмертья провижу я в смертных чертах…»

И перед нею, своей вдохновенною свыше идеею,

          Перед своей Галатеею,

          Пигмалион пал во прах…

1858

80. Юлий Кесарь и Сервилия

_{(Из цикла «Камеи»)}

Когда перед него, диктатора избранного,

Всемирного вождя, всемирно увенчанного,

С твоею матерью предстала рядом ты,

В разоблачении девичьей красоты, —

Весь женский стыд в тебе сгорел перед идеею,

Что ты останешься бесценною камеею.

Что Юлий Кесарь сам тобою победим

И что краса твоя бессмертна, как и Рим.

1861