ЕГО СЕЛЬСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО © Перевод В. Балашов
ЕГО СЕЛЬСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО
© Перевод В. Балашов
Гусиное Захолустье, апрель 1870 г.
Любезный наш государь!
Мы, мэр Гусиного Захолустья, пишем вам настоящее письмо, обсудив его сперва на нашем муниципальном совете, и хотим сообщить вам, что готовы принять вас в нашем добром селении, где мы за вас проголосовали все, как один.
Наш полицейский Веруйя, который сейчас с моих слов пишет это письмо, — он у нас один грамотей на всю округу, — вычитал нам из газет, как недостойно по отношению к вам ведут себя Париж и другие большие города вашей империи. Вы, наверно, знаете Веруйя: это бывалый сержант, и он очень вас любит. Папаше Матье он даже втолковывал, что вы не тот Наполеон, ведь вы, сдается нам, его племянник; а наши-то старики думали, что голосуют именно за того. Но, значит, вы моложе, и нас это очень радует.
Тогда-то Веруйя, стреляный воробей, и скажи нам: «Это не все, дети мои. Проголосовали вы — лучше не надо: все положили в шляпу мэра те бумажки, что я вам роздал от имени императора, император будет доволен вами, уж за это я ручаюсь.
Но теперь нужно выполнить ваш долг до конца. Раз все эти озорники, горожане-то, не желают Наполеона, — пусть деревня раскроет ему свои объятия. И для Гусиного Захолустья было бы великой честью, если бы он соизволил нашу деревню избрать своей новой столицей. Подумайте, детушки, посоветуйтесь друг с другом».
Ваше величество, правда есть правда, и я расскажу все без утайки.
Так вот, значит, стали мы советоваться. И перво-наперво решили, что негоже вам оставаться в Париже ни единого дня. Раз эти господа хорошие и знать вас не хотят, так плюньте на них, да и все тут. Недостойны они такого императора. Веруйя, который знает вас, уверяет, что вы уже уложили свои сундуки и ждете только приглашения от крестьян, ваших друзей, чтобы покинуть всех этих парижан. Это говорит в вашу пользу: вы, стало быть, не из тех, кому можно безнаказанно наступать на ногу.
Но тут папаше Матье — он у нас страшный скряга — вздумалось вдруг спросить у Веруйя, а не влетит ли нам в копеечку — держать у себя императора? Я думаю, скажу вам по секрету, папаша Матье просто осерчал, что принял вас за вашего дядю. А Веруйя, как на грех, понес в ответ какую-то околесицу. Мы даже услышали от него, что вы будто бы и дня прожить не можете без мяса. Тут уж муниципальные советники начали в нерешительности переглядываться.
Но Веруйя при виде такой скаредности распалился, стукнул кулаком по столу и напрямик потребовал для вас и вашей семьи ренты в тысячу двести франков.
Мы так и онемели — и добрую четверть часа никто и слова вымолвить не мог.
Поймите, ваше величество, дело не в недостатке дружеских чувств к вам. Каждый из нас не одну, а десять бумажек положил бы в шляпу, если бы полицейский потребовал этого для вас. Но деньги — деньги вещь священная!
Эх, лучше бы вы никогда не жили в Париже! Париж-то и приучил вас сорить деньгами, — это нам мельник Бенуэ растолковал. Ну, значит, сидим мы все и молчим, а Веруйя объясняет нам ваши нужды: у вас-де жена и ребенок, да и сами себя вы обиходить не можете; да еще нужна вам монетка-другая поразвлечься при случае, как полагается молодому человеку.
— Да уж ладно, так и быть! — воскликнул я. Дадим ему тысячу двести франков. Император в Гусином Захолустье — это чего-нибудь стоит. Пусть лопнут от зависти простофили из Соттенвиля и Серманса! Да к тому же бедняжка сейчас, быть может, в затруднительном положении, и было бы бессердечно не принять его.
Муниципальный совет с восторгом встретил эти слова, и все закричали: «Согласны, согласны!»
А Веруйя, видя такое рвение, предложил соорудить к вашему приезду триумфальную арку.
И мы согласились на триумфальную арку.
Он предложил затем купить сотню шариков в подарок его высочеству, вашему сыну.
И мы купили сотню шариков.
Наконец, он потребовал, чтобы все мы заказали по новой куртке ко дню вашей встречи.
И у всех нас будут новые куртки. Вот увидите, мы будем просто великолепны.
Дело решенное, ваше величество, мы ждем вас. Покиньте злые города и поспешите в объятия ваших добрых крестьян.
Есть у нас здесь старинный замок, — вот вам и резиденция. Правда, от него осталась одна лишь башня, да и та почти развалилась. Но мы позатыкали дыры соломой, выкрасили стены и навесили новую дверь. Так что здесь, на холме, среди дрока и шиповника у вас будет сущее царство мира и благоденствия.
На конюшне вы найдете пару премилых осликов — подарок нашей общины. У самого входа в вашу императорскую резиденцию уже плещутся в луже утки. Есть еще три коровы, выводок кур да стая голубей. Вы небось и не знали, как вы богаты?
Это Веруйя обо всем позаботился. И ведь какой дотошный — ничего не позабыл. Вчера он повесил в ваших новых покоях свой карабин и сказал: «Императоры любят оружие, так неужто наш должен лишиться удовольствия пальнуть разок-другой из ружья только потому, что уехал из Парижа?»
Не жизнь, а сказка ожидает вас, ваше величество, ваше сельское величество! Вы будете спать допоздна. Потом в домашних туфлях спуститесь взглянуть, как мы работаем: «Эге, папаша такой-то, картофель-то нынче неплохо уродился… А этот зеленый горошек — так и просится в рот!.. Ветер-то северный, — видать, к непогоде».
А тем временем развлечения ради достопочтенная супруга ваша выгонит в поле беленького барашка, курчавого, как пудель. Надев широкополую соломенную шляпу и устроившись под кустом орешника, она сможет изображать пастушку в полное свое удовольствие.
И его высочеству, вашему сыну, поверьте, скучать не придется! На вершинах тополей полно сорочьих гнезд, не тронутых нашими мальчишками. А еще у нас есть прудок и в нем тьма-тьмущая лягушек. Местные ребятишки страсть как любят охотиться на них с рогатками, и, думается, игра эта придется по вкусу принцу.
Впрочем, пожалуйте развлекаться и всей семьей. Можете удить рыбу, ловить бабочек, а не то вскапывать землю или сбивать орехи шестом, если это придется вам больше по вкусу.
Иные сказывают, что мы стоим за вас по нашей темноте.
Но Веруйя-то учен грамоте, а ведь он нам твердит каждый божий день, что надо голосовать за вас, если мы не хотим пойти по миру.
И прав Веруйя, что, мол, и без всякой там книжной премудрости можно осчастливить своего государя. Подданные и должны быть поглупее императоров, верно ведь? Ежели бы мы знали больше, чем наш кюре, разве мы стали бы его слушать? А возьмите горожан, они просто вынуждены выставить вас за дверь, потому что разбираются во всем лучше нас.
Хотите знать, что надумал Веруйя, а он ведь, право, не дурак. Перед всем советом он объявил: «Пришло время, когда короли смогут быть только сельскими величествами». Школьный учитель рассмеялся, — значит, Веруйя прав.
Мы вас ждем к воскресенью. Пожарные уже приглашены. Триумфальная арка построена. Вот будет праздник и для нас, и для вас. Наконец-то вы отдохнете. А то, говорят, вас порой донимают кошмары. Все мерещатся расстрелы да реки крови. Деревенский воздух быстрехонько излечит вас.
А еще Веруйя строго-настрого запретил нам заговаривать в вашем присутствии про 2 декабря. Не иначе как это для вас роковое число: может быть, в этот день град побил ваши виноградники или волки напали на ваши стада?
До скорого свиданья, ваше сельское величество, дорогой наш государь. Фамилию свою писать не умею, а потому я, ваш смиренный слуга, ставлю крест.
+Мэр Гусиного Захолустья Копию снял: Эмиль Золя.
Постскриптум. Да, чуть было не забыл. Само собой разумеется, что вы приедете только с вашим семейством. Министры ваши нам не надобны. Уж тут-то совет был непреклонен. Все эти министры просто расточители. Веруйя умолял нас принять хотя бы одного из них; говорит, приятный человек — тот самый, что заправляет всеми вашими делами, да так ловко, что теперь все города Франции гонят вас вон. Не надо нам ни этого, ни какого другого, добром прошу. Если вы его прихватите, мы спровадим его освежиться в лягушачьей луже.
Копию снял Э. З.
18 мая 1870 г.