С. 42

Один из них был босниец. Он ходил по камере, скрежетал зубами и после каждого слова матерно ругался.

В оригинале слова боснийца даны прямой речью – a ka?d? jeho druh? slovo bylo: «Jeben ti du?u». Старейший чешский исследователь Гашека Радко Пытлик, неплохо знавший ПГБ и, кстати, с похвалой отзывавшийся о его работе, как-то говорил Йомару Хонси, что ПГБ часто жаловался на притеснения советской цензуры. Возможно, здесь мы и видим искомое подтверждение справедливости слов ПГБ.

См. также комм. к удаленной прямой речи босняков («Jeben ti boga – jeben ti du?u, jeben ti majku») в ч. 3, гл. 2, с. 92.

Его мучила мысль, что в полицейском управлении у него пропадет лоток с товаром.

В оригинале лоток бродячего торговца-босняка вполне точно атрибутирован – это ko?ebr?ck? ko??k. Определение ko?ebr?ck?, как и другие уже значимые слова ko??br и ko?ebr?k происходят от названия словенского города Кочевье (Ko?evje). Бог знает почему этот городок, в ту пору населенный немецкими колонистами, ассоциировался у чехов с тем, что сейчас называется прямыми продажами: со странниками преимущественно из южных славян с ременными лотками, наполненными всякой мелочевкой – складными ножичками, зеркальцами, гребешками, которые время от времени стучатся в дверь парадного (ZA 1953).

Итак, поднимаясь по лестнице в третье отделение, Швейк безропотно нес свой крест на Голгофу и не замечал своего мученичества.

Третье отделение пражского полицейского управления (t?et? odd?len? c.k. policejn?ho ?editelstv?) занималось политическими делами, находилось в крыле здания, выходившем на Варфоломеевскую улицу, и здесь служили два знаменитых следователя тех времен – комиссары Ярослав Клима (Jaroslav Kl?ma) и Карел Славичек (Karel Slav??ek). Упоминаются в романе. См. комм., ч. 1, гл. 9, с. 106.

нес свой крест на Голгофу – в начале следующей главы (с. 42) будут упоминаться Пилаты (так, с большой буквы и во мн. числе, у ПГБ). Любопытно, что все эти фельетонные атавизмы (см. комм. к ч. 1, предисловие, с. 21), прежде чем начнут раскрываться в романе, выльются в откровенную самопародию, см. комм., ч. 1, гл. 7, с. 84. Ну а докажут свою художественную уместность и состоятельность, став композиционным обрамлением симпатичного и смешного перевоплощения старой поговорки – «все дороги ведут в Рим» через будейовицкий анабазис Швейка. См. комм., ч. 2, гл. 2, с. 321.

господин с холодным чиновничьим лицом, выражающим зверскую свирепость, словно он только что сошел со страницы книги Ломброзо «Типы преступников».

Чезаре Ломброзо (Cesare Lombroso, 1835–1909) – итальянский ученый, выдвинувший полностью дискредитированную позднейшими практическими исследованиями теорию о наследственном характере преступности и врожденной к ней склонности. Однако сама по себе идея о том, что все легко и просто определяется мартышечьей формой лба или собачьими ушами, была столь красива и главное – понятна и приятна публике, что имя Ломброзо и его идеи получили широкое хождение в конце XIX – начале XX века, особенно в США. Главный труд – «Преступная личность» («L’Uomo Delinquente», 1876). Как справедливо отмечают все комментаторы, включая ПГБ, среди прочих не таких уж и многочисленных работ Ломброзо книги с названием «Типы преступников» нет, так что Гашек просто восполнил пробел. Хотя возможно и другое объяснение, на котором вполне законно настаивал при обсуждении этого комментария энтузиаст и блогер penzensky – само словосочетание «типы преступников» столь часто и навязчиво попадается в книге Ломброзо «Преступная личность», что не могло не запасть в душу читателей, Гашека в том числе.