С. 62

«Ну вас к черту, петухи!»

Петухи – полицейские. Как совершенно верно указывает в своем комментарии ПГБ 1963, прозвание возникло по очень простой причине: на форменных шляпах пражские полицейские носили что-то вроде султана из черных петушиных перьев.

Петушиные перья полицейских вновь упоминаются в ч. 2, гл. 1, с. 257 – попробовал прочистить себе трубку петушиным пером из султана на каске полицейского.

Лавочник Йозеф Маречек из Вршовиц.

Возможный источник имени гашековедами пока не найден, а вот Вршовице (Vr?ovice) – в те времена дальний район Праги, практически пригород, на юго-восток от Виноград. Живал там и Гашек после того, как в очередной раз сошелся с женой Ярмилой, сразу после рождения единственного сына Рихарда (Richard).

Весьма любопытно, хотя к роману совершенно и не относится, то, что этим не слишком чешским именем сын, а позднее и внук Гашека обязаны любимой книге Ярмилы Гашковой «Ричард Львиное Сердце» («Richard Lv? srdce»). Да и сам Ярослав Гашек в пору долгого ухаживания казался Ярмиле таким благородным рыцарем, что и его она звала Рихардом. Точнее, русским именем Гриша (Gr??a) – такое неожиданное сокращение от Рихарда в будущей семье породило сочетание любви ко всему русскому и не очень хорошее знание языка. Еще одним домашним именем Гашека было Митя (M??a) – и тоже следствие ошибки в русском. Неверное сокращение от имени одного из кумиров юности Гашека – анархиста Михаила Бакунина.

Ярослав Шерак предполагает, что именно во Вршовицах, недалеко от казарм На Мичанках (Na M???nk?ch) жил будущий отец и командир Швейка – романный поручик Лукаш. См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 232. И комм., ч. 1, гл. 10, с. 147.

У ручья печальный я сижу,

Солнышко за горы уж садится,

На пригорок солнечный гляжу,

Там моя любезная томится…

В оригинале в последней строчке еще одно слово, которое формально русизмом не является, но кажется выбранным по созвучности именно русскому подходящего значения, – milka (tam, kde drah? milka p?eb?v?).

Правильно, по-чешски и более ожидаемым было бы milenka. Вопрос безусловно требует дополнительного изучения, но при чтении романа постоянно создается ощущение, что из всего ряда возможных чешских синонимов Гашек регулярно выбирает не самое частотное, а самое близкое к русскому эквиваленту. Данный случай – типичный пример.

Смотри также комм., ч. 1, гл. 8, с. 93.