С. 112

В задних рядах играли в «мясо».

В ПГБ 1956 есть комментарий, опущенный в ПГБ 1963, о том, что мясо – «игра, при которой участники по очереди дают друг другу сильные щелчки по задней части тела». На деле, как поясняет Ярослав Шерак (J? 2010), в большинстве случаев играющие бьют друг друга поочередно парой пальцев (средним и указательным) по той же паре пальцев. Задача – заставить вскрикнуть. Тот, кто вскрикнул на молитве, в строю, на занятиях и т. д., когда требуется абсолютное молчание, – тот и проиграл. Вариант с ударами той же парой пальцев по заднице существует (см. комм., ч. 2, гл. 3, с. 365), но чтобы было больно, желательнее всего ей быть голой. В любом случае, натуральная задница или прикрытая, игрокам надо все время друг к другу поворачиваться булками, что в тюремной часовне под наблюдением фельдфебеля, в отличие от камеры ночью, сделать очень непросто, а вот бить парой пальцев опущенной руки о чужую пару пальцев также опущенной руки можно легко и незаметно.

Есть ли в мире кто милей

Моей милки дорогой?

Не один хожу я к ней –

Прут к ней тысячи гурьбой!

К моей милке на поклон

Люди прут со всех сторон.

Прут и справа, прут и слева,

Звать ее Мария-дева.

Эти сделавшиеся в русском переводе (перевод Я. Гурьяна, см. комм., ПГБ 1958, т. 1, с. 438) совершенно непристойными вирши в оригинале вовсе не выглядят таковыми:

Ze v?ech znejmilej??

svou milou j? m?m,

nechod?m tam za n? s?m,

chod? za n? jin?ch v?ce,

milenc? m? na tis?ce,

a ta moje znejmilej??

je panenka Maria…

В этом невинно-пасторальном, в каких-то дальних скитаниях подобранном автором «Швейка» славословии святой Девы (никакими фольклористами покуда не опознано, включая Вацлава Плетку – VP 1968) нет никаких грубых и скабрезных «лезут», «прут» или «гурьбой». Наивная, чистая любовная лирика «милочка», «зазнобушка».

И не случайно в рассказе 1913 года «Идиллия в жижковском доме призрения» («Idyla z chudobince na ?i?kov?» – «Kop?ivy», 1913) этот же напев Гашек вкладывает в уста истинно верующей, помирающей и Святой Девой спасаемой бабушки Пинтовой.

Kdy? r?no p?i?el l?ka?, aby n?jakou injekc? Pintov? zm?rnil smrteln? z?pas, na?el ji sed?t u stolu velmi veselou a zp?vaj?c?: «Ze v?ech znejmilej?? mou milou j? m?m».

Когда утром пришел врач, чтобы каким-нибудь уколом облегчить предсмертные муки Пинтовой, он нашел ее сидящей у стола, веселой и мурлыкающей: «Из зазнобушек из всех самую имею славную».

Babi?ka Pintov? m?la opravdu. R?no, kdy? p?i?el l?ka?, sly?el, jak chod? po sv?tnici a zp?v?: «Nechod?m tam za n? s?m, chod? za n? jin?ch v?ce, milenc? m? na tis?ce, a ta moje znejmilej??…».

Бабушка Пинтова оказалась права. Утром, когда пришел врач, он слышал, как она ходила по своей комнатке и пела: «Не хожу я к ней одна, ходит много к ней других, тысячам мила, милая моя зазнобушка» и т. д.