С. 81

Сверху лезут на Краков, а снизу – на Венгрию.

Русские войска остановились осенью 1914-го в 80 километрах от Кракова, а сербы – у границы Хорватии, которая тогда была административной частью Венгрии.

– Неважно, пани Мюллерова, я поеду на войну в коляске. Знаете кондитера за углом? У него есть такая коляска. Несколько лет тому назад он возил в ней подышать свежим воздухом своего хромого хрыча-дедушку. Вы, пани Мюллерова, отвезете меня в этой коляске на военную службу.

Патриот-калека в инвалидной коляске впервые возникает в повести. Только добычей транспортного средства было поручено заняться не служанке, которой у Швейка-сапожника из повести не было, а подмастерью по имени Богуслав. Так, кстати, звали младшего брата Гашека.

Принципиальное отличие ситуации в повести от ситуации романной в том, что Швейка из повести никто на медкомиссию не вызывал и даже не думал, выгнала его на улицу в коляске и заставила кричать: «На Белград, на Белград!» бесконечная любовь к родине и царствующей фамилии.

По поводу этого эпизода с острым ревматизмом главного героя и коляской для транспортировки на войну стоит отметить, что идея такого сюжетного поворота могла быть навеяна Гашеку жизненной ситуацией, в которой оказался летом 1914 года его ближайший приятель, бродяга и искатель приключений Зденек Матей Кудей. В неопубликованных воспоминаниях Кудея (ZK XXXX), извлеченных из архивов PNP и преданных гласности Йомаром Хонси (JH 2010), читаем на с. 32:

«Ale utrpen? pro?it? v carsk?m Rusku se p?ihl?sila sv?mi n?sledky. Byl jsem toti? sti?en prudk?m z?chvatem revmatismu.

Moji p??tel? se u mn? ob?tav? st??dali po n?kolik dn?. Ale kdy? se moje nemoc nelep?ila, ba j? se stal ?pln? nehybn?m, ujala se mne moje rodina. P?ijel bratr se sestrou a odvezli mn? do P?ibrami k matce. Bylo to pr?v? v dnech, kdy za?la mobilisace a j? v?m jen tolik, ?e m? m?sto narukov?n? odvezli v ru?n?m voz?ku pro nemocn? vzh?ru na Poho?elec, kde? plukovn? l?ka?, Dr.Sojka, rovn?? star? zn?mn? o mn? rozhodl, ?e mn? mus? b?ti d?na vzhledem k m? nemoci zdravotn? dovolen? na neur?ito a to a? do p?edvol?n?. ?estined?ln? dovolenou mn? odep?el povolit z toho d?vodu, ?e nen? kompetentn?m.

Все пережитое в странствиях по царской России имело свои последствия. Я был схвачен сильнейшим приступом ревматизма.

Несколько дней со мной самоотверженно возились мои друзья. Но лучше мне не становилось, и когда я вовсе уже стал недвижим, мной занялись родные. Приехали сестра и брат, чтобы забрать меня к матери в Пршибрам. Все это пришлось как раз на те дни, когда началась мобилизация, и помню только, что вместо призывного пункта меня на колясочке для инвалидов отвезли на самый вверх Погоржельца, где полковой врач доктор Сойка, тоже старый мой знакомый, после осмотра объявил, что я могу по состоянию здоровья быть свободен до получения официальной повестки. При этом дать шестинедельный отпуск он отказался, сказав, что такие решения не в его компетенции».

Ну и отдельно необходимо остановиться на кондитере, он безусловно требует своего комментария, что и сделано несколько позже, в связи со строчками, где этот господин, возможно, упоминается прямо по имени – Бильчицкий (B?l?ick?). См. комм., ч. 1, гл. 14, с. 210. Здесь же только заметим, что в оригинале он cukr?? (cukr??e za rohem).

Виндишгрец и прочие паны генералы

Утром спозаранку войну начинали.

Гоп, гоп, гоп!

См. комм., ч. 1, гл. 4. с. 59 и комм., ч. 1, гл. 1, с. 25.

Не робей, ребята! По пятам за вами

Едет целый воз, груженый деньгами.

Гоп, гоп, гоп!

Здесь, по всей видимости, в дополнение к комм., ч. 1, гл. 6, с. 74 будет уместно заметить, что денежное довольствие рядового австро-венгерской армии в зависимости от рода войск и части составляло от 6 до 15 крон в месяц.