Родословная Ганнибала

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Родословная Ганнибала

Чтобы понять разнообразные невероятности и нелепости «Немецкой биографии», стоит вкратце припомнить историю Абиссинии.

Евангелие в ней было впервые проповедано около 327 г. от Рождества Христова Фруменцием (ок. 290 — ок. 350), уроженцем Финикии, которого Афанасий Александрийский рукоположил в епископы Аксума. Слух об этой первобытной империи, столь близкой к Аравии, столь далекой от Рима, долго шел до Западной Европы. Первые надежные сведения явились счастливым результатом злополучных начинаний, предпринятых иезуитами-миссионерами, не убоявшимися неведомых ужасов баснословной страны в надежде на святые утехи, которые заключались в раздаче образков с истинными кумирами и в тайном перекрещивании туземных детей под благочестивым предлогом медицинской помощи. Из этих храбрецов одни преуспели в мученичестве, другие — в составлении карт. В XVI в. португальские войска помогли абиссинцам избавиться от сравнительно краткого мусульманского господства, которое началось приблизительно в 1528 г. и длилось до середины века. Однажды, около 1620 г., при короле Суснее португальские иезуиты все-таки обратили абиссинцев в гротескный вид католицизма, захиревший примерно в 1630 г. — с воцарением Фасилидаса, который восстановил прежнюю веру и вернул монофизитскому клиру церкви. Уже в новое время русские с радостным изумлением обнаружили сохранившийся еще в Эфиопии своего рода естественный православный вкус к древнему отшельничеству; протестантских же миссионеров туземцы подозревали в язычестве вследствие безразличия их к изображениям святых женского пола и крылатых мальчиков.

В единственно интересный нам период — в последние годы XVII и первые XVIII в. — христианами были почти все абиссинцы, то есть они принадлежали абиссинской церкви, соединившей в унылую смесь с коптским душком самые нелепые идеи древних христианских и иудейских священников, приправив их местными дикарскими мерзостями. Несмотря на память о жестоких вторжениях, государство, исходя из коммерческого интереса, терпимо относилось к мусульманам, а также (из интереса спортивного) — и к племенам негров-язычников, таким, как народность шангалла, к которой принадлежали черные дикари, что населяли в то время область, соседнюю с Лого или даже включавшую его, там, «где река Мареб, миновав Дебарву, течет сквозь густые заросли» (Bruce, 1790, II, 549){292}. В конце XVII в. и позже абиссинские цари с упоением отдавались регулярным сафари на этих язычников, и нет ничего невероятного в предположении, что в ходе такой охоты и был захвачен предок Пушкина, потом проданный туркам.

К 1700 г. почти стерлись следы мусульманского нашествия, случившегося более полутора веков до того под предводительством Ахмеда ибн Ибрагима эль-Гази, по прозванию Грань (Левша), возможно сомалийца. Уже ко времени Иоанна I (ок. 1667–1681) мусульмане, хотя и сохранили за собой острова у восточного побережья, внутри страны политическую власть потеряли и в абиссинских городах должны были селиться в особых кварталах. Вполне допустимо, что отец Ганнибала был языческим воином или зажиточным мусульманским купцом, равно как и то, что он был местным вождем княжеских кровей, правившим округом или провинцией; зато совершенно невозможно предположить (как это делает Анучин, а следом за ним Вегнер и другие беспомощные и несмелые компиляторы), будто около 1700 г. всего в 150 милях к северу от Гондара, гордой столицы Абиссинии, и меньше чем в 50 милях к северу от ее священного города Аксума правивший тремя городами абиссинский вельможа мог быть подданным турецкого султана, а значит, и вассалом Оттоманской империи!

Примем теперь, что (1) отец Ганнибала действительно был областным правителем в северной Абиссинии и что (2) воспоминания Ганнибала о «налогах» и «дани» искаженным и туманным образом отвечают каким-то историческим реалиям.

Ганнибал родился в городе, название которого начинается на «L», в собственно Тигре или в Тигре-Эндорте, около 1693 г., в правление Иисуса Великого

(Иясу I, взошедшего на трон под именем Адийам Сагад I), который наследовал своему отцу Иоанну в 1680 г. (согласно Бассе), или 1681 (согласно Ж. Перру- шону), или 1682 (согласно Бекингему и Хантингфорду) и погиб от руки убийцы, подосланного королевой Мелакотавит (транслитерация французская), желавшей возвести на престол своего сына, Текла-Хаймонота. Проводя лето 1700 г. в Дебарве, тогдашней столице Тигре, Понсе кутил там с двумя областными правителями: один, по-видимому, был губернатором всей провинции Тигре (барнегас или бар-негус, титул, первоначально значивший «владыка моря», но к началу предыдущего века почти утративший смысл); второй был или временным соправителем, или окружным губернатором.

Понсе именует первого «Гаурекос». Я считаю, что это имя следует читать «Гиоргис» (или «Гиргис»)[979], что соответствует арабскому «Жиржис» и европейскому «Георг».

В хронике, изданной Бассе, около 1700 г. встречается лишь один губернатор Тигре — рас Фарес («рас» или «раз» на гизском языке значит «глава»). Губернатором он стал на одиннадцатом году царствования Иисуса I и к двадцать второму году этого царствования свой пост еще сохранял. Похоже, что в первые годы XVIII в. он получил другую, скорее всего военную, должность, хотя и возвращался то и дело к губернаторству; а второй человек, Георг, наверное, управлял в промежутках — и была как раз его очередь, когда Понсе встретил барнегасов вместе[980]. Рас Фарес пережил двухлетнее правление Текла-Хаймонота I и был сослан на остров Месрах следующим императором, Теофилом (Тевофлос), правившим три года (ок. 1708–1711). Здесь я теряю следы Фареса, который, видимо, в ссылке и умер.

Иисус I (1682–1706) был (согласно Бекингему и Хантингфорду, а также Баджу) далеко не бездарным деспотом и могучим охотником, только и думавшим, как бы затравить буйвола или дикаря из племени галла. Он также внимательно следил за назначенными его властью правителями в провинциях и округах. На семнадцатом году царствования — то есть в конце 1690-х (когда Ганнибалу было лет пять-шесть) — чиновничьи поборы и грабеж населения при взимании налогов стали до того возмутительными, что император вызвал из Эндорты и остальных округов всех вельмож и потребовал объяснений. Главной статьей торговли была каменная соль. Под предлогом таможенных сборов чиновники реквизировали у торговцев почти всю соль, которую те на ослах привозили в город. Император постановил, что по всей стране должен быть единый соляной налог. Пять мулов, груженных солью, облагались налогом в один пласт (см.: Basset, № 18, р. 303–320; Budge, vol. 1, p. 417).

Скандал этот совпал с прибытием в Абиссинию Понсе, и возможно, что в него были втянуты и рас Фарес, и разные окружные правители провинции Тигре (включая Эндорту). Несомненно, по такому случаю император еще не принужденней обыкновенного вымогал у губернаторов дань и преспокойно мог приказать им отослать своих детей ко двору короля франков в качестве образчиков абиссинской знати.