Предисловие Пушкина

Предисловие Пушкина

В окончательном тексте изданий 1833 и 1837 гг. после сорока четырех авторских примечаний идет авторский же комментарий, озаглавленный «Отрывки из „Путешествия Онегина“», в котором Пушкин приводит первые пять стихов строфы, выпущенной из восьмой (впоследствии) главы, а также строфы и фрагменты строф, где описаны странствия Онегина по России, упомянутые в гл. 8, XIII:

Последняя глава «Евгения Онегина» издана была особо, с следующим предисловием:

      «Пропущенные строфы подавали неоднократно повод к порицанию и насмешкам (впрочем, весьма справедливым и остроумным). Автор чистосердечно признается, что он выпустил из своего романа целую главу, в коей описано было путешествие Онегина по России. От него зависело означить сию выпущенную главу точками или цифром; но во избежание соблазна решился он лучше выставить вместо девятого нумера осьмой над последней главою Евгения Онегина и пожертвовать одною из окончательных строф: 

Пора: перо покоя просит;

Я девять песен написал;

На берег радостный выносит

Мою ладью девятый вал —

Хвала вам, девяти каменам, и проч.» 

      П.А. Катенин (коему прекрасный поэтический талант не мешает быть и тонким критиком) заметил нам, что сие исключение, может быть и выгодное для читателей, вредит, однако ж, плану целого сочинения; ибо чрез то переход от Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме, становится слишком неожиданным и необъясненным. – Замечание, обличающее опытного художника. Автор сам чувствовал справедливость оного, но решился выпустить эту главу по причинам, важным для него, а не для публики. Некоторые отрывки были напечатаны; мы здесь их помещаем, присовокупив к ним еще несколько строф.

Гл. 8, XLVIIIa, 1 Пора: перо покоя просит. — Интересно, а была ли эта строфа действительно дописана? Или Пушкин увяз на пятом стихе, не найдя рифмы к «каменам»? (Камены — римские нимфы вод, соответствующие греческим музам.) Изменам? Переменам? Коленам?

Интонация первого стиха явно подхватывает заключительное «пора!» из предыдущей, XLVIII строфы. «Пора… покоя просит» причудливо повторится в обращенном к жене лет через пять стихотворении «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит» (см. также, после коммент. к XXXII, коммент. к гл. 8. Письмо Онегина, стихи 20–21).

Катенин в «Воспоминаниях о Пушкине»[905] описывает свой разговор с поэтом о ЕО, который произошел под Петербургом на даче, располагавшейся по Петергофской дороге, 18 июля 1832 г., вскоре после выхода последней главы романа:

«Тут я заметил ему пропуск [ „Путешествия Онегина“] и угадал, что в нем заключалось подражание „Чайльд-Гарольду“, вероятно потому осужденное, что низшее достоинство мест и предметов не позволяло ему сравниться с Байроновым образцом. Не говоря мне ни слова, Пушкин поместил сказанное мною в примечании [к полным изданиям]».

Здесь автор мемуаров делает странную ошибку. Пушкин упоминает не его смехотворное замечание о «низшем достоинстве мест и предметов», а другое, несколько менее тривиальное наблюдение. Почтение, которое испытывал поэт к Катенину, поистине необъяснимо^{217}.