VIII

VIII

Он верил, что душа родная

Соединиться с ним должна,

Что, безотрадно изнывая,

⁴ Его вседневно ждет она;

Он верил, что друзья готовы

За честь его приять оковы

И что не дрогнет их рука

⁸ Разбить сосуд клеветника;

Что есть избранные судьбами,

Людей священные друзья;

Что их бессмертная семья

¹² Неотразимыми лучами

Когда-нибудь нас озарит

И мир блаженством одарит.

1, 5 <…>

5—6 …друзья… оковы… — Тут слышится перекличка с историей Дамона и Пифия (последний получил три дня отсрочки для приведения в порядок своих дел перед казнью; первый же отдал в заклад свою жизнь до возвращения друга) в том виде, как ее изложил Шиллер в балладе «Порука» (1799), существовавшей в нескольких французских переложениях^{44}.

9—14 Исключенные стихи (10–14) существуют в двух вариантах. Первая беловая рукопись (ПБ, 9):

Что есть избранные судьбами

Что жизнь их — лучший неба дар —

И мыслей неподкупных жар,

И Гений власти над умами,

Добру людей посвящены,

И славе доблестно равны.

Вторая беловая рукопись (из архива братьев Тургеневых):

Что есть избранные судьбами

Людей священные друзья,

Что их бессмертная семья

Неотразимыми лучами,

Когда-нибудь, нас озарит

И мир блаженством одарит.

Цензор мог уловить в стихах 10–14 обеих беловых рукописей политический подтекст; отсюда их изъятие. На самом деле, как показал Тынянов (1934), этот отрывок является тонкой аллюзией на очень шиллеровское стихотворение Кюхельбекера («Поэты», 1820) о мифологическом происхождении поэтов. Сперва человек был бессмертен и счастлив, но быстротечные иллюзии плотских наслаждений его совратили. В результате «он в наслажденьи вечно страждет, и в пресыщении грустит»^{45}. Посему боги посылают в наш мир неких существ, исполненных божественной сущности, которых, после их воплощения, мы именуем поэтами. Языку стихотворения Кюхельбекера с такими выражениями, как «избранники», «бессмертное счастье», «род смертных» и т. п., явственно подражает Пушкин.