6. Брильянтовый дым

6//1

Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся. — Многократно повторяемые фразы Остапа Бендера, по частоте могущие поспорить разве только с "Заседание продолжается" [см. ДС 8//28]. "Господа присяжные заседатели" — из судебного лексикона, как и "Больше вопросов не имею" в ДС 5//8.

Ср.: "Лед тронулся. Советы победили во всем мире" [Ленин, Завоеванное и записанное, статья в "Правде" от 6 марта 1919, см. Поли. собр. соч., т. 37: 513]. В списке употребительных выражений Ленина фигурирует также: "Лед сломан". В языке Бендера, как и самих соавторов, встречается и ряд других фраз, общих с Лениным: "блюдечко с голубой каемкой", "сидеть между двух стульев", "промедление смерти подобно" [ЗТ2// 24; ДС 15//3; ДС 34//21].

Считать подобные места (за исключением однозначно ленинского "Учитесь торговать!", ДС 34//12) аллюзиями на Ленина было бы преждевременным. Вождь большевиков был не единственным, кто прибегал к стертым метафорам и клише старого журналистско-ораторско-адвокатского жаргона. Они часто употребляются и самими соавторами в рамках стилизации и пародирования разных слоев современной речи.

В прессе утверждалось, что "лед тронулся" в борьбе с пьянством [КП 11.1929]. Фраза "Лед тронулся" употреблялась в школьных упражнениях: Ты с трудом рисуешь каракули / И выводишь: "Тронулся лед..." [из стихов о ликбезе; Огнев, Дневник Кости Рябцева]. "Лед тронулся. Колчак отступает на всех фронтах", — говорит красный командир Ливерий, чья речь изобилует именно такими затертыми словечками [Пастернак, Доктор Живаго, XII.9]; как мы помним, герой романа выражает горькое презрение к подобной взятой напрокат газетной риторике [XI.5].

6//2

...Фермуар, на который ушел урожай с пятисот десятин... — Древняя фигура риторики, типичная для сатир на аристократов, снобов, щеголей: единичный предмет роскоши или комфорта сопоставляется с человеческими и материальными жертвами, ценой которых он достается. Богачу Квинту золотой экипаж обходится в цену поместья, а мул — дороже городского дома [Марциал, II.62]. "Нужно... трижды объехать весь земной шар прежде, чем удастся достать провизию для завтрака какой-нибудь знатной самки наших йэху или чашку, в которой он должен быть подан" [Свифт, Путешествие Гулливера IV.6]. Деревню взденешь потом на себя ты целу [Кантемир, сатира 2.156].

6//3

Только вы, дорогой товарищ из Парижа, плюньте на все это. — Неологизм "дорогой товарищ" [см. ДС 2//9] контаминирован с сочетаниями типа "господин из Сан-Франциско" [Бунин]; ср. далее: "Слушайте, господин из Парижа...".

6//4

Давно, наверно, сгорел ваш гостиный гарнитур в печках. — В голодные и холодные зимы военного коммунизма топливом служило все, что могло гореть: мебель, книги, паркеты, целые дома. "На Петербургской стороне снялись с якоря и ушли в печи деревянные дома, оставив на месте причалы — кирпичные трубы",— вспоминает В. Шкловский [По поводу картины Э. Шуб, НЛ 08/09.1927]. Железная печка-буржуйка, пожирающая гарнитуры, библиотеки, личные архивы, — одно йз общих мест советской мемуаристики и литературы о том времени. Со злорадством описывается гибель громоздких и безвкусных предметов старорежимной роскоши: "Профессор Персиков [в 1920] лежал у себя на Пречистенке на диване, в комнате, до потолка набитой книгами, под пледом, кашлял и смотрел в пасть огненной печурки, которую золочеными стульями топила Марья Степановна" [Булгаков, Роковые яйца, гл. 1]. "В 18-м и 19-м и даже в 20-м году внук обогревался бабушкиной мебелью. С наслаждением отрубал он от стола его львиные лапы и беспечно кидал в „буржуйку". Он особенно хвалил соборный буфет, которого хватило на целую зиму. Все пригодилось: и башенки, и шпили, и разные бекасы, а в особенности многопудовый цоколь. Горели в печке бамбуковые столики, этажерки для семи слонов, дурацкие лаковые полочки, украшенные металлопластикой, и прочая дребедень..." [Ильф, Петров, Горю — и не сгораю, Собр. соч., т. 3]. Наряду с мебелью шли на растопку архивы и библиотеки: "Нашу „буржуйку" мы питали прекрасно: преимущественно классиками и дубовым буфетом. Мы начали с Шекспира в издании Брокгауза и Ефрона. Издание это... роскошно и чрезвычайно продуктивно в смысле топлива... Лир плакал в трубе. Горящий кусок буфета бушевал, как мавр в огненном плаще, покуда над ним жарилась постная лепешка" [Инбер, Место под солнцем, гл. 1].

Старорежимная мебель, питающая "печи патриотов", упоминается в "Боги жаждут" А. Франса [гл. 3] — романе, где изображение революционного быта имеет и ряд других параллелей с ДС/ЗТ.

6/75

...У меня есть не меньше основания, как говорил Энди Таккер, предполагать, что и я один могу справиться с вашим делом. — Энди Таккер — персонаж новелл О’Генри о "благородных жуликах". Сходный аргумент есть в "Хижине дяди Тома" Г. Бичер-Стоу, где два мошенника предлагают работорговцу помощь в поимке бежавших рабов. Когда хозяин находит слишком высокой требуемую ими долю в доходах, они отвечают, что справятся с делом и одни: "Разве вы не рассказали нам все, что нужно? Теперь добыча достанется нам или вам — кто первым найдет" [гл. 8].

6//6

— Ну, по рукам, уездный предводитель команчей! — Команчи — индейцы юго-западных районов Северной Америки (Аризона, Техас, Мексика). Фигурируют в романах Г. Эмара ("Пираты прерий", "Бандиты Аризоны" и др.), Майн Рида ("Всадник без головы", "Тропа войны", "Белый вождь" и др.) и Л. Буссенара, любимых детьми и подростками в дореволюционной России. "Тогда, в книжках Девриена и Битепажа — медно-красные индейцы... были огромной правдой нашей жизни. Мы этому верили, мы этим жили..." [Горный, Ранней весной, 202]. "Предводитель команчей" было шутливым стереотипом, например: "Я выдержал мучительную операцию стоически, как подобает предводителю команчей" [Галич, Императорские фазаны, 40]. Гимназисту Иванову Павлу в одноименном рассказе В. Дорошевича снится, будто он "предводитель команчей и наголову разбивает всех белых". "Вождь команчей" Перо Дьявола фигурирует в рассказе А. Бухова "Сказка в цепях" [НС 18.1916].

Игра слов "предводитель дворянства — предводитель команчей", видимо, была в ходу уже в гимназические годы Бендера. Вспоминая мир подростка 10-х гг., В. Каверин пишет: "...дом предводителя дворянства на Кохановском бульваре. У дворянства был свой предводитель, как у дикарей в романах Густава Эмара" [Освещенные окна, 81]. "Уездный П. К." — как "Гамлет Щигровского уезда", "Леди Макбет Мценского уезда" и т. п.

6//7

— А! Пролетарий умственного труда! Работник метлы! — Употребительное на всем протяжении 20-х годов, выражение "пролетарий умственного труда" стоит в ряду острот и словечек на темы чисток, анкет и мимикрии "бывших" людей, пытающихся выдумать для себя политически благонадежный ярлык. В рассказе М. Булгакова "Чаша жизни" (1922) мимикрирующий нэпман хватает в руки дворницкую метлу и кричит: "Я — интеллигентный пролетарий! Не гнушаюсь работой!". В рассказе В. Катаева "Сорвалось!" (1924) бывший помощник присяжного поверенного отвечает на вопрос председателя жил-товарищества, рабочего, о том, рабочий ли он: "Почти... Стопроцентный пролетарий умственного труда" [Булгаков, Ранняя неизданная проза; Катаев, Собр. соч.,т. 2]. "[Вместо того, чтобы быть раввином], он мог бы сделаться пролетарием умственного труда, бухгалтером", в отчаянии думает о своем отце герой рассказа И. Ильфа, посвященного проблеме детей лишенцев [Блудный сын возвращается домой, Ог 15.01.30].

Возрожденный в новом применении советскими юмористами, термин "пролетарий умственного труда" восходит к социологическим спорам 1860-х гг. В сочинении одного из тогдашних "властителей дум" Вильгельма Риля (Riehl), многократно переводившегося в России, "есть целая глава о „пролетариях умственной работы", к которым он относит, между прочим, литераторов, журналистов и художников всякого рода — „от странствующих виртуозов и трупп комедиантов до органистов и уличных певцов"" [Б. Эйхенбаум, Лев Толстой. Книга 2: 60-е гг. ГИХЛ, 1931, 85-87].

Перифразы типа "работник метлы" также имели хождение с давних времен. У Г. Гейне портной назван "рыцарем иглы" [Путевые картины, 97]. "Тружениками прилавка" назывались работники торговли [Ни 24.1912: 482]. Выражение "работник прилавка" употребляется В. Кавериным [Художник неизвестен, VI.8]. Писатели еще до революции именовались "работниками пера" [см. Тэффи, Воспоминания, гл. 8]. Один из советских журналистов в литерном поезде охарактеризует Бендера как "профессионала пера" [ЗТ 27]. См. также ДС 3//4; ДС 11//5; ДС 13//17.

6//8

Но из дворницкого рта, в котором зубы росли не подряд, а через один, вырвался оглушительный крик: — Бывывывали дни весссе-лые... Из песни (музыка М. Ф. Штольца) на стихотворение "Изменница" П. Г. Горохова (1869-1925): Бывали дни веселые, /Гулял я, молодец... Содержание: красавица любит, затем бросает героя (Тогда она, красавица, / Забыла про меня, / Оставила, покинула, / В хоромы жить пошла). Он убивает ее и соперника топором и идет на каторгу. Популярная в городском и солдатском фольклоре, песня включалась в песенники с 10-х гг. [Текст стихов Горохова — в кн.: Песни и романсы русских поэтов; песенная версия в кн.: Чернов, Народные русские песни и романсы, т. 2]. Зубы, растущие "не подряд", напоминают о рассказе М. Зощенко "Зубное дело".

6//9

Дворницкая наполнилась громом и звоном. — Образы дворников у соавторов (Тихон и дворник жилтоварищества в ДС, Пряхин в ЗТ) во многом стилизованы, собраны из имевшихся в литературе образцов. Скрываясь в своих подземных помещениях, дворники иногда напоминают сказочных великанов и диких обитателей пещер, вроде гомеровских циклопов. Чудовищный рот, оглушительный рев дворника [см. также предыдущее примечание] фигурируют в рассказе М. Слонимского "Черныш" (1925): "И снова пошел по двору громовой грохот, отдаваясь в стенах домов и прогоняя все остальные шумы. Черныш поглядел туда, откуда шел смех, — в открытый настежь рот дворника, — и тоже загоготал" [гл. 14]. О пении в дворницкой см. также ДС 11//1.

6//10

...Ипполит Матвеевич... оставшись в заштопанном егерском белье... полез под одеяло. — Егерское (егеровское) белье ведет свое наименование не от "егеря", а от немецкого естествоиспытателя и гигиениста Густава Йегера (Jaeger). Последний приобрел известность в 70-80-е гг. XIX в. своей проповедью "нормальной одежды", единственным правильным материалом для которой он считал шерстяные ткани, применяемые как для платья, так и для белья [Энциклопедический словарь, т. XIII, 620]. Особенно часто упоминаются нательные "егеровские" фуфайки и кальсоны: "Чемпионы [борьбы], в егеровских фуфайках с короткими рукавами или в ситцевых рубахах, в спущенных подтяжках, играли за непокрытым столом в домино" [Катаев, Разбитая жизнь]; "Открылись летние театры. На открытой сцене вы можете полюбоваться „Прекрасной Еленой", у которой через классический разрез туники проглядывает стеганая на вате юбка, а хор вместо соблазнительных декольте представляет живую рекламу егеровским фуфайкам из сосновой шерсти" [Тэффи, Погода]. В рассказе И. Бабеля "Эскадронный Трунов" на польском пленном надеты "егеревские кальсоны"; они же в "Свидетеле истории" М. Осоргина [глава "Мишень"]. В катаевских "Растратчиках" (1926) сосед героев по купе "сидел на лавочке в егерском белье" [гл. 11].

Отметим традиционность деепричастия: "Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике... [Баздеев] сел на диван" [Войнаимир, II.2.1]. "Скидывал пиджачок и свои миньятюрные брючки, оставаясь в вязаных, плотно обтянутых панталонах... Оставшись в нижнем белье, перед отходом ко сну Аполлон Аполлонович укреплял свое тело гимнастикой" [Белый, Петербург, гл. 3: Второе пространство сенатора].