22. Людоедка Эллочка

22//1

Эллочка Щукина. — Имя героини, мечтающей походить на дочь Вандербильда, могло быть навеяно авторам современной прессой, где упоминаются блестящие женщины: внучка миллионера Элита Струн [в романе 25-ти писателей "Большие пожары", Ог 1927] и дочь немецкого миллионера Элеонора Стиннес [Ог 25.09.27].

По поводу возможного прототипа Эллочки В. Ардов сообщает: "Людоедка Эллочка написана с младшей сестры первой жены В. П. Катаева... В действительности ее звали Тамара. Это была, как бы теперь сказали, особа „стиляжьго“ плана. Говорят, она жива, ей 50" [письмо к А. 3. Вулису, 1960, цит. в кн.: Вулис, Вакансии..., 213].

22//2

Вот слова, фразы и междометия, придирчиво выбранные ею из всего великого, многословного и могучего русского языка... — Неточная цитата из стихотворения в прозе И. Тургенева "Русский язык": "...о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!" Как штамп, она употребляется у А. Аверченко с почти тем же искажением, что и в ДС: "Ты, может быть, и знаешь арифметику, но русского языка — нашего великого, разнообразного и могучего русского языка — ты не знаешь" [Бельмесов]¹. Изречение это — в том же контексте критики портящих язык — напоминает Ленин в докладе на XI съезде партии большевиков [Поли. собр. соч., т. 45: 80].

22//3

Словарь Эллочки Щукиной. — По свидетельству Л. Славина, "зародыш словаря Эллочки-людоедки, впоследствии с таким блеском развитый Ильфом и Петровым", впервые возник в одном из "импровизированных застольных скетчей" Ю. Олеши [Воспоминания о Ю. Олеше]. Впрочем, по крайней мере некоторые из эллочкиных словечек достоверно восходят к другим лицам [см. ниже, примечание 4]. Словарь Эллочки — 17 слов и выражений — целиком приведен в записной книжке Ильфа наряду с другими заготовками: "Словарь Шекспира, негра и девицы", "Члек и Собак", "Хамите, медведюля" и др. [ИЗК 61,138-140]. Эскизом к образу Эллочки можно считать рассказ Е. Петрова "Даровитая девушка" [См 35.1927; Собр. соч., т. 5; см. Вулис, И. Ильф, Е. Петров, 108-109].

Употребление модных неологизмов молодыми (пользуясь позднейшим термином) "стилягами" 20-х гг. было замечено не одними Ильфом и Петровым. Ср., например, в современном ДС романе: "Ирма говорит „что надо", „классный актер", „отвратно" и все другие слова, какие полагается говорить кинодевушке... Рассказывает похабные анекдоты или, как она называет, „похабель"" [Д. Четвериков, Бунт инженера Каринского, 23]; ср. Эллочкино: "Вы — парниша что надо", — ниже в этой главе.

В знаменитом в свое время романе Аниты Лоос "Джентльмены предпочитают блондинок" (Gentlemen Prefer Blondes, 1927) героиня, ведущая рассказ-дневник, во многом напоминает Эллочку Щукину. Правда, она не домашняя хозяйка, а молодая авантюристка, промышляющая ловлей и обиранием богатых поклонников. Но невежество в речи и бытовом поведении, страсть к дорогим побрякушкам и в особенности то, что соавторы ДС называют "словарем племени мумбо-юмбо", делают параллель между нею и героиней ДС весьма близкой. Житейская мудрость Лорелей (так зовут эту особу) сводится к небольшому списку обкатанных банальностей, ловко применяемых ею по всем поводам, например: "Есть предел почти всему", "Все в конце концов оборачивается к луч-тему", "Все зависит от судьбы", "утонченный — неутонченный" (refined — unrefined), "исправившийся — неисправившийся" (reformed — unreformed), "чудесный" (devine: Paris is really devine), "полезный для образования" (educational), "быть заинтригованным" (intreeged), "знаменитый тем-то" (famous for), "рискованный" (risquay), "быть ничем — быть всем" (London is really nothing; Brains are really everything), "не иметь никакой почтительности" (to have no reverence), "иметь импульсы" (I am so full of impulses) и т. д. Как видим, язык "людоедки Эллочки" — феномен, спонтанно возникавший в 1920-е гг. в удаленных друг от друга точках культурной карты мира.

22//4

Мрак. — По мнению И. Кремлева, слово позаимствовано соавторами у А. А. Радакова — одного из главных сатириконовских художников. Радаков, сотрудничавший в советской прессе, в том числе в "Гудке", воплощавший живую связь и преемственность между традициями "Сатирикона" и кругом молодых сатириков, был колоритной личностью.

"Как сейчас слышу его любимое словцо, с помощью которого он любил выражать самые разные свои чувства. — Адово! — изрекал Радаков, увидев чей-нибудь отличный рисунок... — Адово! — ругался он, узнав от кассира, что очередной гонорар его пошел в погашение когда-то взятого аванса. Другим словцом, которым Радаков обозначал самые неожиданные свои эмоции, было слово "мрак". — Мрак! — неожиданно бросал он... только для того, чтобы выразить свое неудовольствие недостаточно холодным пивом или переваренными сосисками. В быту Алексей Александрович пользовался удивительно малым запасом слов, и в этом отношении у него было немало общего с Эллочкой из "Двенадцати стульев". Кстати, Ильф, Петров отлично знали Радакова, часто с ним встречались и, составляя несложный словарь этой своей героини, включили в него и излюбленное радаковское словцо "мрак" " [И. Крем-лев, В литературном строю, 171; о Радакове см. также Кузьмин, Штрих и слово, 118-124].

Словечко "мрак" неоднократно всплывает в "Растратчиках" В. Катаева (1926): "Обследовали... город Ленинград. Полнейший, можете себе представить, мрак. Провинция!.. В деревне же, скажу я вам, абсолютный мрак..."; "То все было не настоящее, чушь, абсурд, мрак" [гл. 11]. Источником для Катаева скорей всего послужил тот же Радаков. Вероятно, последний сам пользовался речением, уже бывшим в обиходе, поскольку оно встречается уже в ранних очерках М. Булгакова: "Получался, в общем, полнейший мрак" [Столица в блокноте; опубл. в декабре 1922; Ранняя неизданная проза, 49; курсивы мои. — Ю. Щ.. Едва ли Булгаков позаимствовал это слово у Радакова, поскольку Булгаков начал сотрудничать в "Гудке" лишь в 1923 [Чудакова, Жизнеописание М. Булгакова, 197].

У В. Набокова это словечко употребляют русские в Берлине: "Был спрос на всяческие присловицы, прибаутки, подражания подражаниям: „Не котлеты, а мрак“..." [Красавица; написано в 1934, действие, согласно авторскому указанию, около 1926].

22//5

Толстый и красивый. — Источник раскрывает А. И. Ильф в комментариях к записным книжкам своего отца: "Неожиданно удалось выяснить происхождение выражения „толстый и красивый”. [Из неопубликованных мемуаров Е. Б. Окса] я узнала, что поэтесса Аделина Адалис, которую Оке называет „Музой Черного моря” и которая „считала Илю своим созданием”, говорила одному своему знакомому: „Вы красивый и толстый”. („Такое соединение эпитетов ей безумно нравилось”, — заключает Оке)" [ИЗКД19,132].

22//6

У вас вся спина белая. (Шутка.) — Эта фраза (употребляемая чаще всего с местоимением во втором лице) в "Растратчиках" В. Катаева адресуется пьяным: "Взгляни, на что похож твой пиджак — вся спина белая!"; "...И где это ты, старый свинья, вывалялся — вся спина белая" [гл. 4 и 8]. В более общем смысле — эпитет недотепы, ср. у современной писательницы: "У тебя шнурок развязался и спина белая" [Н. Толстая, Вид из окна]. Указание кому-то на его выпачканную спину (след падения и т. п.) встречается уже у Гоголя: "Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи! где так изволил засалиться?" [Коробочка — Чичикову].

22//7

Она принесла с собой морозное дыхание января и французский журнал мод. — Поэтический штамп, ср.: Принесла мне с собою ты свежесть полей / И цветов благовонных лобзанья [А. А. Голенищев-Кутузов, Не смолкай, говори...] и др. В какой-то мере здесь слышится и отголосок Блока (Она пришла с мороза... Она немедленно уронила на пол / Толстый том художественного журнала...).

22//8

Сверкающая фотография изображала дочь американского миллиардера Вандербильда в вечернем платье... Это решило все. — Соревнование жены совслужащего с дочерью миллиардера — сатирическое отображение некоторых актуальных явлений в нэпманском быту, но, возможно, даже смягченное в сравнении с реальностью. В очерке Н. Погодина "Я живу недалеко..." (по времени публикации совпадающем с данной главой ДС), можно встретить зарисовки советских дам, в общем однотипных с Эллочкой Щукиной и Фимой Собак (хотя из несколько более обеспеченного слоя: жены спецов и нэпманов), готовых пойти гораздо дальше их в своей погоне за мировой модой:

"Весь смысл жизни для них в дорогом наряде. Им нужно иметь всегда модные боты и модную шляпу, хорошие духи, настоящий заграничный кармин, заграничные чулки, модную шаль, модные туфли, красную сумку, складную серебряную пудреницу фирмы Коти, им нужно посещать институт красоты, блеклые ресницы превращать в жгуче-черные, массировать лицо, завиваться у парикмахера...

Они — матери, жены, сестры, и больше того: они — женщины, получившие права и обязанности в общественном строительстве, они — гражданки нашей страны...

Но муж получает „только" 300 рублей [муж Эллочки получает 200. — Ю. Щ.]... а она хочет котик, темный, как ночь тропиков, французский котик, зеленое шелковое платье...

В антракте концерта в Колонном зале я слышал разговор двух женщин. Они... грустили вслух о том, как невыносимо теперь жить, как все дорого.

Одна из них... после длинных жалоб совсем обычно сказала: — Поневоле пойдешь...

Другая расхохоталась.

Пойти продаваться на улицу, очевидно, для этой нарядной женщины не страшно, не низко.

И женщины типа „куколок", женщины, которые доводят до скамьи подсудимых своих близких... торгуют собой, выходят в пассаж, в кафе.

Они медленно бредут от витрины к витрине, они идут из пролета в пролет с лицами благопристойными, строгими, гордыми. И вдруг кто-то из них, проходя мимо вас, скажет: — Я живу недалеко...

Никто этого не заметит. Она будет вынимать зеркальце из светлой сумочки, она невзначай пройдет рядом с вами: — Тридцать рублей.

Тридцать рублей — это две коробки пудры Коти, тридцать рублей — это три пары настоящих заграничных чулок, модная шляпа... Сейчас же можно купить" [Ог 17.04.28].

22//9

Утро другого дня застало Эллочку в парикмахерской. — Клише из повествований о путешествиях. Ср.: "Утро застало Оленина на третьей станции" [Л. Н. Толстой, Казаки]; "Наступивший день застал их все еще в пути" [Диккенс, Лавка древностей, начало гл. 70];

"Рассвет застал нас в бездонном ущелье"; "Заря третьего дня захватила нас на голом склоне" [Р. Л. Стивенсон, Похищенный, гл. 20, 24] и т. п.

22//10

— Вот что, — сказал он [Эрнест Павлович] наконец, — так жить нельзя. — Как заметил К. В. Душенко (в письме к комментатору от 19.12.2003), "не исключено, что в конце 20-х гг. эта фраза все еще ассоциировалась с популярным в 1900-1910 гг. политическим лозунгом „Так жить нельзя" (или „Так дольше жить нельзя"). Обе формы восходят к статье А. А. Голенищева-Кутузова „Так жить нельзя" („СПБ ведомости", 9 дек. 1884). Статья заканчивалась стихотворением „Так жить нельзя! В разумности притворной...", со строкой „Нет, други, нет, — так дольше жить нельзя" ². Стихотворение стало романсом „Нас держит власть победного обмана" (муз. П. Н. Ренчинского)". Душенко приводит ряд примеров цитации фразы "Так жить нельзя" из публицистики 1904-1919 гг. [см. его Универсальный цитатник политика и журналиста, М.: Эксмо, 2003, 734].

22//11

Оживленная беседа затянулась далеко за полночь. — Клише литературного происхождения, ср.: "Однажды... мы засиделись у майора С. очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен" [Лермонтов, Фаталист]. Происхождение фразы "Дружеская беседа затянулась далеко за полночь" раскрывает Н. Д. Телешов, вспоминая о юбилее Н. Н. Златовратского в 1891 и о его отражении подцензурной прессой:

"Многочисленные ораторы, приветствуя юбиляра и характеризуя его эпоху, невольно взвинчивали и поджигали один другого, и речи все светлее и свободнее раздавались почти до утра, захватывая внимание и сердца слушателей. Но обо всем этом... в газетах было скромно сообщено на другой день только то, что „дружеская беседа собравшихся затянулась далеко за полночь". Фраза эта с той поры стала крылатой и вошла в обиход, когда по цензурным условиям нельзя было печатать о том, что действительно говорилось и что делалось в каком-либо общественном собрании" [Телешов, Записки писателя, 124-125, цит. в кн.: Н. Ашукин, М. Ашукина, Крылатые слова, 199].

По свидетельству Ашукиных, фраза употреблялась и без намека на запретные темы дня; Ильф и Петров могли встречать ее в "Сатириконе" [Волчьи ягоды, НС 39.1915: 10]. Ср. также: "Дружеская беседа русской эмиграции затянулась далеко за полночь" [Дон-Аминадо, Квартирология (1926), в его кн.: Наша маленькая жизнь, 437]. "Собрание затянулось далеко за полночь" [К. Вагинов, Труды и дни Свистонова (1929), гл. 4].

22//12

— Прибавить надо, — сказал мальчик по-извозчичьи. — От мертвого осла уши. Получишь у Пушкина — Ср. запись речи извозчиков у Б. П. Иванова: "Перевезли аккуратно, прибавить бы надо, господин!" [Е. Иванов, Меткое московское слово, 188]. "Извозчик... печально пробормотал: — Надбавить надобно двугривенный" [И. Эренбург, В Проточном переулке, гл. 8]. В эту эпоху заката извозчичьего дела популярным юмористическим приемом было применение извозчичьей терминологии и культуры к самым различным сферам жизни; см. сводку в ЗТ 13//23.

От мертвого осла уши— см. ДС 12//5.

Саркастическое упоминание Пушкина обычно служит упреком кому-то, кто пытается сложить со своих плеч, переадресовать другим ту или иную ответственность, задолженность и т. п. Согласно упреку, уклоняющийся рассчитывает-де, что за него эту обязанность исполнит "Пушкин". Ср. уМ. Булгакова: "Никанор Иванович... совершенно не знал произведений поэта Пушкина, но самого его знал прекрасно и ежедневно по несколько раз произносил фразы вроде: „А за квартиру Пушкин платить будет?" или: „Лампочку на лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?", „Нефть, стало быть, Пушкин покупать будет?“" [Мастер и Маргарита, гл. 15]. Отсылая беспризорника за добавочной платой к Пушкину, Бендер употребляет имя поэта в том же смысле "фигуры, заведомо непричастной к текущему делу и неспособной выполнить требуемое". Данный смысл мог выражаться и иначе; ср. пообедал "за счет доходов аглицкого короля" [Н. Гоголь, Ревизор].

Как полагает Е. Г. Рабинович, фразеологизмы с подобным употреблением имени великого человека часто возникают в городах, где есть памятник данному лицу [см. Е. Г. Рабинович, Риторика повседневности, СПб., 2000. С. 123-131].

22//13

...Остап обещал подарить очаровательной хозяйке несколько сот шелковых коконов, якобы привезенных ему председателем ЦИК Узбекистана. — Возможно, имеется в виду Файзулла Ходжаев [см. ЗТ 2//9, сноску 1]. Из фельетонов тех лет известно, между прочим, что его имя использовалось жуликами и самозванцами.

Выделка шелка из коконов — частая тема в массовой печати тех лет, популяризирующей успехи среднеазиатских республик. Очеркисты пишут о коконе с восхищением, как о чуде природы [см.: М. Шкапская, Полет моего шарфа, Ог 16.12.28; Татьяна Ре-заль, Шелк, КП 06.1928; М. Рославлев, Институт шелка, КП 47.1929, и мн. др.]. Шелковичные коконы привлекают красивой расцветкой — белой, кремовой, голубой, розовой. "Кокон — будущее великолепие тугих тканей, пестрых одеял, цветистых халатов и летающих ферганских шарфов" [М. Шкапская]. "Коконы. Груда маленьких, изящных мумий, так тщательно упакованных природой. Зеленые, белые и желтые... Неужели это то, что станет шелковым полотном, чесучей, крепдешином или бакинским урпеком? " [Т. Резаль]. Коконы подлежат машинной размотке и не могли бы помочь Эллочке Щукиной в ее соревновании с дочкой миллиардера.

Летом 1927 газеты сообщали об успехах коконозаготовительной кампании в Узбекской ССР [Богатый урожай коконов в Фергане, Пр 11.06.27].

22//14

...Сейчас в Европе и в лучших домах Филадельфии возобновили старинную моду... — Выражение "(как) в лучших домах", известное с довоенных времен (ср.: "В гостиной хозяйки висела васнецовская „Птица-Гамаюн“, превосходные вышивки Поленовой-Якунчиковой, и все было „как в лучших домах“" [Горький, Портреты, 281]), входило в юмористический лексикон гудковского круга. Оно не раз встречается у В. Катаева: "Как в лучших республиканских домах-с". "Помилуйте, все как в лучших домах!" [Тихая оппозиция; Берлин веселится (1925-1927)].

Остап данной фразой подлаживается под разговоры типа "Сейчас в Европе...", типичные для нэпманских и вообще гоняющихся за последним криком моды кругов. См. ранее в романе: "В Берлине есть очень странный обычай..." [Бендер, ДС 14]; "Кажется, будут носить длинное и широкое..." [Фима Собак, ДС 22] и т. д. В. Ардову принадлежит юмореска "Сейчас за границей...", где из таких фраз целиком состоит беседа в "приличном обществе, т. е. таком, где у дам чулки были такого цвета, будто их совсем не было, а у мужчин на ушах лежали, точно оглобли, концы роговых очков" (о модных очках в период действия романа см. ДС 13//19).

"За границей сейчас только такие [носки] носят. — Как раз сейчас, — сказала дама, — за границей носят не такие носки, а светло-темно-бежевые в никакую клетку... — Шляпы теперь не зеленые, а исключительно рыжие, и к ним носят фильдекосовые перчатки. — Положим, сейчас как раз перчатки не фильдекосовые, а фильдеперсовые с кокосовыми пуговицами. — Уже не с кокосовыми, а с перламутровыми. Теперь вообще перламутр... — За границей сейчас танцуют только чарльстон. Так... — За границей танцуют блюс-блек-ботом..." и т. д. [Ог 07.02.1929].

Примечания к комментариям

¹ [к 22//2]. Популярному изречению И. Тургенева почему-то не везет с точной цитацией. В 1943 была издана юбилейная почтовая марка, на которой оно также приводилось с ошибкой ("справедливый" вместо "правдивый"; марка была изъята из советских каталогов и является редкостью).

² [к 22//10]. Любопытно, что в другом месте этой главы есть созвучие с другим стихотворением того же сравнительно малоизвестного поэта [см. выше, примечание 7].