28. Курочка и тихоокеанский петушок

28//1

Репортер Персицкий деятельно готовился к двухсотлетнему юбилею великого математика Исаака Ньютона. — 200-летие смерти Ньютона отмечалось весной 1927. В массовой прессе появлялись статьи и материалы о нем (например, "Ньютон — величайший гений человечества", статья академика П. П. Лазарева, Ог 27.03.27). Подобно Колумбу и Бертольду Шварцу, чьи достижения стали синонимом оригинальности и смекалки ("выдумать порох", "открыть Америку"; см. ДС16//5), Ньютон со своим легендарным яблоком принадлежит к классическим фигурам первооткрывателей. В этот ряд мотивов входит и заглавие ДС 4 "Муза дальних странствий", позаимствованное из поэмы Н. Гумилева о Колумбе. Очевидно, не случайна встречаемость в московских главах ДС имен, выражающих тему новизны, дерзания, открытия неизведанных миров. Для первого романа более, чем для второго, типичны мотивы открытости молодого социалистического мира, принадлежности его к мировому культурно-историческому пространству, с чем связан и интернациональный характер символов и параллелей.

28//2

Гражданин же, отмахавший восемь коридоров, легко мог соперничать в быстроте с птицей, беговой лошадью и чемпионом мира — бегуном Нурми. — О "лошадиных" сравнениях в ДС/ ЗТ см. ДС 34//4. Нурми, Пааво (1897-1973) — финский бегун, чемпион Олимпийских игр 1920, 1924 и 1928, обладатель 29-ти мировых рекордов, национальный герой (его портретом украшались денежные знаки Финляндии). "У нас в СССР мало кто слышал о Нурми [sic]. Но за границей, где спорт является средством затуманивания классового сознания рабочих, имя Нурми говорит о многом. Бывший рабочий-каменщик, теперь владелец имения, подаренного ему финским правительством, П. Нурми является самым непобедимым в течение последних лет бегуном мира" [Ог 31.10.26]. В повседневном юморе его имя упоминалось как синоним скорости и выносливости, например: "Рекорд скорохода Нурми на Мюнхенской картинной выставке. Ему удалось пробежать 17820 метров картин" [Иностранный юмор, из журнала Simplizissimus, КН 28.1926].

Сопоставление эмблем различных скоростей, от улитки и черепахи до лошади, орла и самолета — популярный в 20-е гг. прием массовой пропаганды: такими были, например, плакаты на производстве, сравнивавшие достижения различных цехов и коллективов.

28//3

В коридорах зажглись несветлые лампы... [и следующие два абзаца, до слов: ] Но дверь, через которую она только что прошла, была тоже закрыта чьей-то заботливой рукой. — К этому месту И. Кремлев дает примечание: "Описать Дворец труда точнее невозможно, и сколько бы лет ни прошло, мы неизменно узнаем в описанной в романе газете „Станок" родной нам „Гудок"" [В литературном строю, 198; о Дворце труда см. ДС 24//1].

28//4

В Москве любят запирать двери. Тысячи парадных подъездов заколочены изнутри досками, и сотни тысяч граждан пробираются в свои квартиры черным ходом. — Это явление отражено также в "Собачьем сердце" М. Булгакова: "Разве где-нибудь у Карла Маркса сказано, что 2-й подъезд Калабуховского дома на Пречистенке следует забить досками и ходить кругом через черный двор?" [гл. 3].

Отступление в жанре бытописательного эссе — черта классического романа; ср. хотя бы историко-культурные экскурсы в "Отверженных" В. Гюго о парижских клоаках, гаменах и т. п. — Ср. заготовку И. Ильфа "Новелла о закрытых дверях" [ИЗК, 123].

28//5

Давно прошел восемнадцатый год, давно уже стало смутным понятие — "налет на квартиру", сгинула подомовая охрана, организованная жильцами в целях безопасности... — В 1917-1918 процветали различные формы городского разбоя: нападения на граждан так называемых "попрыгунчиков" — грабителей на ходулях и в белых балахонах, налеты на квартиры, ограбления под видом обысков и реквизиций и т. п. В связи с этим в больших городах устраивались домовые комитеты самообороны; жильцы, часто вооруженные, поочередно несли дежурство во дворе и у подъезда. [См.: Замятин, Мамай; На переломе, 279; Булгаков, Белая гвардия, гл. 15; Инбер, Место под солнцем, гл. 1; Файко, Записки старого театральщика, 128, и др.]

28//6

Лето проходит. Вянет лист. — Измененная цитата из стихов Козьмы Пруткова "Юнкер Шмидт":

Вянет лист. Проходит лето.

Иней серебрится.

Юнкер Шмидт из пистолета

Хочет застрелиться.

28//7

И улица пустынна. — Реминисценция из Блока:

Ночь — как ночь, и улица пустынна,

Так всегда!

Для кого же ты была невинна

И горда?

28//8

Твой тихоокеанский петушок так устал на заседании Малого Совнаркома. — Малый Совнарком РСФСР — "государственное установление, состоящее на правах комиссии при СНК РСФСР и имеющее своей задачей предварительное рассмотрение вопросов, подлежащих разрешению СНК РСФСР" [БСЭ, 1-е изд.]. Существовал в 1921-1930.

В повести В. Катаева "Растратчики" (1926) жулик Кашкадамов тоже уверяет, что делает доклады в Малом Совнаркоме [гл. 8]. Чтение докладов и лекций, публичные выступления вообще — одна из черт, в которых сближаются методы плутов и демонических провокаторов: ср. лекционные турне Хулио Хуренито ("доклад в гаагском Трибунале Мира"; Эренбург, Хулио Хуренито, гл. 5) или, на другом конце того же ряда, сеансы черной магии Воланда.

Деноминация "тихоокеанский" в годы написания романов была популярной, применялась к самым различым событиям и учреждениям международного плана. Пресса изобиловала, например, вестями о "тихоокеанских" конференциях и конгрессах профсоюзов, выдавать себя за участника которых было бы в духе Бендера [см. Пр 08.05.27, Пр 26.05.27, Ог 07.08.27, КП 38.1929 и др.].

Конкретную аллюзию предполагают М. Одесский и Д. Фельдман: "„Великий комбинатор", как обычно, намекает Грицацуевой на принадлежность к авторитетным, часто упоминаемым в периодике организациям: 4 мая 1927 года — в соответствии с решениями Всетихоокеанского научного конгресса — при АН СССР был учрежден постоянный Тихоокеанский комитет с Океанографической секцией, входившей в Международную Тихоокеанскую научную ассоциацию" [Одесский и Фельдман, ДС, 509].

Упоминаемый здесь конгресс — третий по счету — состоялся в Японии в конце 1926 [см. фотохронику в Ог 19.12.26]. "Тихоокеанские" мероприятия были широкомасштабными, включали все страны, от Америки и СССР до Чили и Австралии, имевшие соприкосновение с мировым океаном, а также ряд других стран, прямого контакта с ним не имевших, как Швеция. Широкие мировые странствия типичны для "демонических" героев (Хуренито, Воланд).

В предыдущей фразе Бендера: "Что же ты не идешь, моя курочка?" в рукописи был эпитет: "...моя гвинейская курочка?" [Одесский и Фельдман, там же] — возможный отголосок какого-то другого научно-популярного мотива в тогдашней печати.

28//9

Изменщик! — выговорила она, вздрогнув. — "Изменщик" (в отличие от литературного "изменник") — просторечная форма. Встречается в литературе о купцах и старообрядцах, чаще всего в форме обращения: "Изменщик ты, Сережа, — ревновала Катерина Львовна, — необстоятельный" [Лесков, Леди Макбет Мценского уезда]. "Изменщик ты мерзкий!" [Мельников-Печерский, В лесах, П.3.8].

28//10

Частица черта в нас / Заключена подчас! / И сила женских чар / Родит в груди пожар... — Вокально-танцевальный номер из оперетты И. Кальмана "Сильва" ("Королева чардаша"). Наряду с его же "Баядеркой", тоже не раз упоминаемой у Ильфа и Петрова, эта оперетта пользовалась громадным успехом в годы нэпа. Из тогдашнего юмора: "К возвращению „Сильвы" и прочей венщины. Когда подходят с кассовою меркой, / То ясно — обновлению капут... / Не унывайте, Сильва с Баядеркой, / В компанью вам и „Пупсика" дадут" [См 09.1928]¹.

28//11

— Чтоб тебе лопнуть! — пожелала вдова по окончании танца. — Типично сатириконовская, частая у Аверченко и Тэффи стилизация книжно-просторечного ругательства. Ср.: "Да, судья у нас честный, — говорили местные купцы... И тут же почему-то добавляли: — Чтоб ему лопнуть!" или: "Когда она ушла, Коля сказал ей вслед тихо, но с большим чувством: — Чтоб ты лопнула!" [Тэффи, Взятка; Репетитор]; "У, дрянь такая! Чтоб ты лопнула!" [Аверченко, Визит] и мн. др.

28//12

Ах, ситечко! Из вашего неликвидного фонда? — Термин из практики магазинов. Неликвидными назывались товары, которые не было никакой надежды сбыть (ликвидировать). В неопубликованном фельетоне Ильфа "Неликвидная Венера" (1925; Собр. соч., т. 5) среди таких предметов назывались "кислый одеколон, зацветшие конфеты, остаток календарей за 1923 год и поломанные готовальни, калоши неходовых размеров и вонючие спички". Кооператоры имели обыкновение присоединять их в качестве "нагрузки" к товарам, пользующимся спросом.

28//13

Мы разошлись, как в море корабли. — Из популярного в годы нэпа романса (слова и музыка Б. Прозоровского):

Мы никогда друг друга не любили,

В своих сердцах привета не носили,

Случайных встреч и взглядов не ценили

И разошлись, как ночью корабли....

[текст в кн.: А. Чернов, Народные русские песни и романсы, т. 1: 305, и в кн.: Русский романс на рубеже веков]. Цитата о кораблях нередка в юморе тех лет: "Мы [с бывшей любовницей] встречались чопорно и сухо, как в море корабли" [В. Шершеневич, Тысяча и одна серия, Бу 03.1927]. "Мы нет-нет, да и сходим куда-нибудь увеселиться, а потом аккуратно разойдемся, как в море известные корабли" [из письма дамы, заманивающей ухажера; В. Ардов, Драма в подъезде, Бу 21.1927].

28//14

Он [Остап] встал на подоконник, тяжело спрыгнул на влажную после ночного дождя землю и скрылся в блистающих физкультурных садах. — Эпитет "физкультурные" проясняется из ранней версии главы: "Окна редакции [,,Станка“] выходили на внутренний двор, где по кругу спортивной площадки носился стриженый физкультурник в голубых трусиках и мягких туфлях, тренируясь в беге" [Ильф, Петров, Необыкновенные истории..., 397].

Остап выпрыгивает из окна, как Подколесин в "Женитьбе" Гоголя; параллелизм усиливается благодаря сходству ситуации (бегство от матримониальных уз). У героя одного из рассказов В. Катаева с Подколесиным в силу детского воспоминания ассоциируется любой прыжок с высокого места [На полях романа (1930), Собр. соч., т. 1: 385].

Примечание к комментариям

¹ [к 28//10]. "Пупсик" — дореволюционная бульварная оперетта и песенка:

Меня еще с пеленок

Все Пупсиком зовут...

Когда я был ребенок,

Я был ужасный плут... и т. д.