33. Индийский гость

33//1

Заглавие. — Название главы взято из оперы "Садко" Н. А. Римского-Корсакова, где есть Индийский гость, Варяжский гость и другие гости, каждый со своей песней. Применительно к Р. Тагору — шутка журналистского типа, т. е. в достаточной мере элементарная и напрашивающаяся сама собой. Ср.: "Индийский гость (приезд Р. Тагора в Европу)" [ИР 07.02.31].

33//2

...лучший апартамент из четырех комнат занимал знаменитый индусский поэт и философ... — Индийский писатель и философ Рабиндранат Тагор посетил Советский Союз 11-25 сентября 1930. По его словам, Тагор приехал, "чтобы поучиться" и, в частности, посмотреть на ход культурной революции. Был в гостях у московских пионеров [КН 26-28.1930 и др.]. В вышедшей вскоре книжке "Письма из России" Тагор с энтузиазмом принял миф об СССР как о стране будущего, в особенности восхищаясь отказом социалистического человека от собственнических устремлений.

Путешествия Тагора, его встречи с деятелями культуры освещались мировой и советской прессой уже давно. Бенгальский мудрец постоянно появляется на фотографиях рядом со знаменитыми друзьями: физиком А. Эйнштейном, скульптором Ж. Эпштейном, писателем Р. Ролданом и мн. др. Ю. Тынянов писал в 1921: "Имеется еще один амбасседер, всемирный — Рабиндранат Тагор. Он уже мало пишет, но зато много разъезжает. .. Читает лекции (конечно, о спасении мира). О нем все пишут. Самое имя „Рабиндранат Тагор" ласкает европейский слух. В еженедельниках картинки: Тагор в индусском костюме, Тагор читает лекцию, дорогой Тагор говорит с дорогим Гауптманом: ТАГОР, ТАГОР, ТАГОР, ТАГОР!" [Записки о западной литературе, Книжный угол 7-8. 1921-1922; цит. по кн.: Тынянов, Поэтика. История литературы. Кино, 127]. Уже в этом тыняновском обозрении замечена некоторая всеядность пилигрима из Индии, его тенденция некритически восхищаться всем виденным; так, побывав в 1927 в Италии, Тагор выступил с восхвалениями Муссолини, что было отмечено советской прессой. Это свойство не без иронии отражено и в данном эпизоде ЗТ. См. ранее о бендеровской автохарактеристике "Любимец Рабиндраната Тагора" [ЗТ 6//14].

"Индийский гость" — мудрец или просто приезжий из Индии — был для русской публики знакомым культурным феноменом, идущим от Серебряного века с его оккультно-философскими исканиями. См., например, описание теософских бдений с участием "таинственной особы из Индии" во второй симфонии А. Белого [ч. 4]. Индийца Шахида Сураварди, приглашенного всего-навсего консультантом в Художественный театр, знала вся Москва [На переломе: Индус в Москве, 206-207, и др.¹]. Сам Тагор был известен и почитаем в России еще до революции, причем его гидом по московским литературнохудожественным кругам служил как раз Сураварди [см. ЗТ 6//14]. В одном эмигрантском романе о предреволюционных годах [А. Буров, Бурелом] мы встречаем хотя и фактически ошибочные, но характерные упоминания о лекциях индийского философа Кришнамурти перед петроградской элитой в 1916... Другими словами, соавторы остаются верны принципу вводить в сюжет элементы отстоявшиеся, ставшие приметами культурного пейзажа эпохи, а если возможно, то сразу обеих эпох — советской и предреволюционной .

Обращаясь к Тагору в Москве 1930 г., Остап Бендер пытается найти последний рубеж обороны от наседающей отовсюду "нови", но и этот классический источник мудрости оказывается заражен советским мировоззрением, от которого Бендер так раздраженно отмахивается. Напрашивается параллель между Бендером и Хворобьевым, не нашедшим спасения даже во сне.

Индийский философ включается в ряд фигур, чей комизм основан на том, что, заведомо далекие от "научного социализма", они тем не менее подвергаются допросу, ин-доктринации и заражению советским языком и духом наравне со всеми остальными. Другие примеры: ребусник Синицкий, монархист Хворобьев, старухи в доме собеса, говорящая собака, иностранные журналисты и т. п. [см. ДС 8//10; ЗТ 9//8; ЗТ 28//9].

33//3

За ночь великий комбинатор вдохнул в себя весь кислород, содержавшийся в комнате, и оставшиеся в ней химические элементы можно было назвать азотом только из вежливости. — Ср.: "Комната, надышанная и накуренная годами, вмещала в себе уже не воздух, а какое-то новое неизвестное вещество, с другим удельным весом и химическими свойствами" [О. Мандельштам, Шум времени: Сергей Иваныч].

33//4

— Вы частное лицо? — спросили миллионера в [строительной] конторе... К сожалению, строим только для коллективов и организаций. — Недоступность услуг для частных лиц, о чем речь идет и в следующей главе романа (щи только для членов профсоюза) высмеивалась в обозрении В. Масса и Н. Эрдмана "Одиссея" (1929). Прием женихов Пенелопы производит канцелярия во главе с Телемаком. Некоторых из претендентов отвергают почти в тех же выражениях, что и Остапа:

"Телемак: А вы от какой организации? Жених: Я — от себя... Телемак: Ну, хоть бы в какой-нибудь организации вы состоите или нет? Жених: Нет, я сам по себе... Войдите в мое положение, мне ведь тоже жениться хочется. Телемак: Хочется! Всем хочется. Так нельзя. У нас в первую голову представители организаций, потом члены профсоюза... а вы сами по себе и хотите жениться. Вы, товарищ, сначала прикрепитесь куда-нибудь, а потом приходите" [Москва с точки зрения, 285].

Сравнение с юмореской Масса и Эрдмана, безжалостно сатирической и через несколько представлений запрещенной, позволяет видеть компромиссную позицию соавторов ЗТ. Совпадая с авторами обозрения в карикатурном изображении одних и тех же явлений, Ильф и Петров все же оставляют возможность усматривать в последних и нечто позитивное, имеющее отношение к светлой утопии новой жизни. Предполагается, что временные неудобства нейтрализуются увлекательными перспективами будущего и что всех "посвященных" в мистерии новой веры они вполне устраивают, оборачиваясь абсурдом и наказаньем лишь для несчастных отщепенцев вроде Хворобьева или самого Бендера [см. Введение, раздел 1].

33//5

...Великий философ и поэт в коричневой бархатной рясе и в таком же колпаке. Лицо у него было смуглое и нежное, а глаза черные, как у подпоручика. Борода, белая и широкая, словно фрачная манишка, закрывала грудь. Стенографистка сидела у его ног. Два переводчика, индус и англичанин, разместились по бокам. — Примерно такое же описание дает артист М. А.Чехов, видевший Р. Тагора в театре в Берлине примерно за два месяца до описываемого в романе времени: "К первому ряду в сопровождении почтительной свиты шел человек в длинной темнофиолетовой одежде. На голове его была такого же цвета шапочка. Высокая фигура, красивое правильное лицо и белая борода вызывали представление о жреце древних мистерий. Это был Рабиндранат Тагор" [Чехов, Жизнь и встречи, 204].

33//6

Но философ уже пел нежным голосом "Марш Буденного", которому он выучился у советских детей. — "Марш Буденного" — песня Дм. Покрасса на слова А. Д’Актиля: Мы красная кавалерия, и про нас / Былинники речистые ведут рассказ... Песня звучала в 20-е годы повсюду и часто упоминается в литературе. [Текст в кн.: Русские советские песни, 31 и в др. песенниках].

33//7

"Не счесть алмазов пламенных в лабазах каменных". — Искаженная цитата из песни Индийского гостя [см. выше, примечание 1]: Не счесть алмазов в каменных пещерах, / Не счесть жемчужин в море полуденном / В далекой Индии... "Лабазы каменные" (ср. старинное название торгаша "лабазник") — возможно, намек на нэпманов, на их попытки копить и прятать валюту и драгоценности. С наступлением эры пятилеток эти "кубышки" частных лиц стали вызывать настойчивое внимание властей (знаменитые реквизиции, "сдавайте валюту", отраженные в романе М. Булгакова "Мастер и Маргарита").

Примечание к комментариям

¹ [к 33//2]. Интересно, что, отнюдь не будучи философом, Сураварди приобрел репутацию такового — так сказать, "заполнил клетку" индийского мудреца в кругах предвоенной московской интеллигенции. Актриса МХТ Тамара Дейкарханова говорит в своих воспоминаниях, что некоторые актеры театра (М. Н. Германова) были "под обаянием индусского мистицизма... [благодаря] индусскому философу Сураварди, под влиянием которого была одно время и ищущая душа К. С. Станиславского" [НЖ 20.1948; курсив мой. — Ю. Щ..