«Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь…»
Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь,
Брожу, не смея подойти.
Над бездной тихой, колыхаясь,
Встают блудящие огни.
Мой дух, не знавший бурь, не ведавший сомнений,
Влачится жадно к твоему,
Познавши вечного смиренья
Неискупимую вину.
Принять твою тоску, твою изведать муку,
Твой страшный сон изведать въявь…
И Ангелу, что на плечо кладет мне руку,
Шепчу безумное: Оставь!
Июнь 1920
Судак
«ПАМЯТИ ТВОЕЙ»* Раскрывая любую новую русскую книгу, невольно ищешь в ней отклика на то, что кровно близко нам всем: не посвящены ли ее страницы горестной и темной русской современности, угрюмому и ущемленному советскому быту, столь далекому и непонятному для нас сейчас,
4. «Я изменил твоей измене…» Я изменил твоей измене — Я не порочу, не кляну. Любовь покинула застенок И привечает тишину. Твоя ли блажь? Мои ли слезы? Но чей бы это ни был сон — Запомним быстрый день погожий И безответственный закон. Нельзя в лобзаньи лицемерить, С
6. Вокруг Бабеля В мемуарах Эренбурга «Люди, годы, жизнь» есть такое признание: «Несколько раз в жизни меня представляли писателям, к книгам которых я относился с благоговением: Максиму Горькому, Томасу Манну, Бунину, Андрею Белому, Генриху Манну, Мачадо, Джойсу; они были
«День Онегина» и «День Автора»[122] Сопоставление двух эпизодов пушкинского романа в стихах получает смысл в самых различных аспектах его изучения, начиная от установления границ его текста, проблемы завершенности, жанровой структуры и кончая истолкованием двух главных
Вокруг отсутствия Лев Лосев. Собранное: [стихи, проза]. — Екатеринбург: У-Фактория, 2000. - 623 с. Лев Лосев. Sisyphus redux: пятая книга стихотворений. — СПб.: Пушкинский фонд, 2000. - 61 с. Ни у одного русского лирического поэта проблема отсутствия собственного «я» не ставилась так
ВОКРУГ СЧАСТЬЯ[704] Все, кто писал о Поплавском, сходятся на том, что это было явление исключительное. Так смотрели на него и при жизни; теперь же, когда постепенно раскрывается нам оставленное им наследство, - это становится неоспоримым. В Поплавском мы потеряли большого
Вокруг Льва Толстого Весьма странное обстоятельство: Розанов ни строчкой не обмолвился о семейной теме у Льва Толстого. Вернее, строчки были, но текстов или хотя бы осмысленных абзацев на эту тему Розанов не публикует. Он утверждает: «Толстой бесконечно дорог суммою
Глава 1 Вокруг Шребера История Шребера – хрестоматийный эпизод душевной жизни человечества. Едва ли он может быть обойден в контексте нашей темы, хотя книга в ту пору вряд ли была широко известна русской публике, как и анализ Фрейда, ей посвященный. И все-таки
2. Пасхальность, позитивизм и вокруг Если постмодернизм — и как художественная практика, и как набор аналитических стратегий — объединил многие новые издания и исследования начала 1990-х, то причиной тому стала не только реакция на ограничения и запреты предшествующего