XXI
XXI
И сердцемъ далеко носилась
Татьяна, смотря на луну....
Вдругъ мысль въ ум? ея родилась....
4 — «Поди, оставь меня одну.
Дай, няня, мн? перо, бумагу,
Да столъ подвинь: я скоро лягу;
Прости.» И вотъ она одна.
8 Все тихо. Св?титъ ей луна.
Облокотясь, Татьяна пишетъ,
И все Евгеній на ум?,
И въ необдуманномъ письм?
12 Любовь невинной д?вы дышетъ.
Письмо готово, сложено...
Татьяна! для кого жъ оно?
1–2 И сердцем далеко носилась / Татьяна, смотря на луну. Деепричастие «смо?тря» с ударением на первом, а не на втором слоге должно было в 1820 г. резать слух своей провинциальностью.
3–8 Это — самая пространная на весь роман последовательность строк без скольжений, если не считать шести строк в главе Шестой, XXI, 4–9, передающих содержание бледной элегии Ленского. Невыразительная короткая речь Татьяны, сознательно скрывающей свои истинные чувства, следует непосредственно за блестящим пассажем из восемнадцати искрящихся строк со скольжением.
9–14 Тонкость в том, что образ Евгения, который неотступно стоит перед глазами Татьяны, не вполне совпадает с истинным Евгением. Она видит себя романтической героиней, пишущей воображаемому герою с лицом Евгения, но по мере того как сочиняется ее страстное письмо, оба образа — истинный и воображаемый — оказываются слитыми воедино. Письмо закончено; оно писалось автоматически, в состоянии транса, но вот снова вступила в свои права действительность, и героиня начинает осознавать, что это послание реальной Татьяны реальному Евгению.