VIII–IX

VIII–IX

Бродский со своим сверх меры развитым социологическим чутьем обнаруживает за разговорами, переданными в этих строфах (и в XII, 1–7), град обидных замечаний, обрушенных на Онегина консервативно мыслящими аристократами. Разумется, это вздор. Бродский забыл, что и Татьяна не была убеждена в том, что Онегин искренен. В действительности эти наслаивающиеся друг на друга вопросы и ответы представляют собой образец лукавой артистичной игры нашего поэта. Нужно сделать так, чтобы читатель на время забыл, что Онегин — убийца Ленского. «Благоразумные люди» (XII, 3) — это всего лишь воображаемые рецензенты главы. Высказывания в том роде, что мы озабочены сугубо прозаическими материями, не дорожим оригинальностью мысли и привержены только традиционным ценностям, были расхожей монетой литературного красноречия с тех пор, как родилась сатира, и не стоит, встретив подобные мысли в этой строфе, толковать их всерьез. Иначе вся строфа становится бессмысленной, ибо выражение «пылких душ неосторожность» к Онегину может быть отнесено в последнюю очередь, и фразы такого толка, невольно тут появляющиеся, необходимы лишь для того, чтобы, создав нужную атмосферу, подготовить сцены, в которых Онегин предстает страстно влюбленным в Татьяну.