XXIV

XXIV

   Ея сестра звалась Татьяна....

   Впервые именемъ такимъ

   Страницы н?жныя романа

 4 Мы своевольно освятимъ.

   И что жъ? оно пріятно, звучно,

   Но съ нимъ, я знаю, неразлучно

   Воспоминанье старины

 8 Иль д?вичьей. Мы вс? должны

   Признаться, вкуса очень мало

   У насъ и въ нашихъ именахъ

   (Не говоримъ ужъ о стихахъ);

12 Намъ просв?щенье не пристало,

   И намъ досталось отъ него

   Жеманство — больше ничего.

1 Ее сестра звалась Татьяна. Трехсложное имя с мягким «т» посередине и ударным «а», звучащим как «ах». Во времена Пушкина это имя считалось простонародным.

Русские эквиваленты греческих имен, упомянутые в пушкинском примеч. 13,—Агафон, Филат, Федора и Фекла.

В черновике примечаний для издания 1835 г. (ПД, 172) Пушкин приводит еще имена Агофоклея и Феврония (русифицированное — Хавронья).

В черновике этой строфы (2369, л. 35) Пушкин примерял для героини имя Наташа (уменьшительное от Наталья) вместо Татьяны. Это было за пять лет до того, как он впервые встретил свою будущую жену Наталью Гончарову. Наташа (как Параша, Маша и др.) — имя с гораздо меньшими возможностями рифмы («наша», «ваша», «каша», «чаша» и еще несколько), чем Татьяна. Имя Наташа уже встречалось в литературе (например, «Наталья, боярская дочь» Карамзина). Пушкин использовал имя Наташа в 1825 г. в своем «Женихе, простонародной сказке» (см. главу Пятую. Сон Татьяны) и в конце того же года в «Графе Нулине» для очаровательной героини, русской Лукреции, которая дает пощечину странствующему Тарквинию (хотя и спокойно, с двадцатитрехлетним соседом, наставляет рога своему мужу, помещику).

Татьяна как «тип» (любимое словечко русских критиков) — мать и бабушка множества женских образов в произведениях многих русских писателей от Тургенева до Чехова. Развитие литературы превратило русскую Элоизу — пушкинское сочетание Татьяны Лариной и княгини N. — в «национальный тип» русской женщины, горячей и чистой, мечтательной и откровенной, верной подруги и героической жены. В исторической действительности этот образ ассоциировался с революционными устремлениями, породившими в последующие годы, по крайней мере, два поколения благородных, приятных на вид, высоко интеллектуальных, но невероятно безрассудных русских женщин, готовых отдать свою жизнь, чтобы спасти народ от гнета государства. В жизни при встречах с крестьянами и рабочими эти чистые, подобно Татьяне, души сталкивались с многими разочарованиями: их не понимали, им не верил простой народ, который они пытались учить и просвещать. Татьяна исчезла из русской литературы и русской жизни как раз перед революцией, руководимой деловыми мужчинами в тяжелых сапогах, в ноябре 1917 г. В советской литературе образ Татьяны был вытеснен образом Ольги, пышущей здоровьем, краснощекой, шумной и веселой. Ольга — положительная героиня советской литературы; она выправляет дела на фабрике, раскрывает саботаж, произносит речи и излучает здоровье.

Рассмотрение «типов» весьма забавно, если правильно подходить к делу.

9–10 вкуса очень мало / У нас и в наших именах. Поскольку «и» означает либо «даже», либо «также», то может быть понято или как «у нас очень мало вкуса даже в наших именах», или как «очень мало вкуса в нас и также в наших именах». Однако первое прочтение предпочтительнее.

14 Жеманство. Пушкин писал Вяземскому (конец ноября 1823 г.): «Я не люблю видеть в первобытном нашем языке следы европейского жеманства и французской утонченности. Грубость и простота более ему пристали».

В «ЕО», однако, Пушкин не сохранил «библейскую похабность», которую защищал.