XVII
И вновь задумчивый, унылый
Предъ милой Ольгою своей,
Владиміръ не им?етъ силы
4 Вчерашній день напомнить ей;
Онъ мыслитъ: «буду ей спаситель.
Не потерплю, чтобъ развратитель
Огнемъ и вздоховъ и похвалъ
8 Младое сердце искушалъ;
Чтобъ червь презр?нный, ядовитый
Точилъ лилеи стебелекъ;
Чтобы двухутренній цв?токъ
12 Увялъ еще полураскрытый.»
Все это значило, друзья:
Съ пріятелемъ стр?ляюсь я.
XVII «Не спится, няня: здесь так душно! Открой окно да сядь ко мне». — «Что, Таня, что с тобой?» – «Мне скучно, 4 Поговорим о старине». — «О чем же, Таня? Я, бывало, Хранила в памяти не мало Старинных былей, небылиц 8 Про злых духов и про девиц; А нынче всё мне тёмно, Таня: Что
XVII Так проповедовал Евгений. Сквозь слез не видя ничего, Едва дыша, без возражений, 4 Татьяна слушала его. Он подал руку ей. Печально (Как говорится, машинально) Татьяна молча оперлась, 8 Головкой томною склонясь; Пошли домой вкруг огорода; Явились вместе, и никто Не вздумал
XVII Еще страшней, еще чуднее: Вот рак верхом на пауке, Вот череп на гусиной шее 4 Вертится в красном колпаке, Вот мельница вприсядку пляшет И крыльями трещит и машет; Лай, хохот, пенье, свист и хлоп, 8 Людская молвь и конский топ!31 Но что подумала Татьяна, Когда узнала меж
XVII И вновь задумчивый, унылый Пред милой Ольгою своей, Владимир не имеет силы 4 Вчерашний день напомнить ей; Он мыслит: «Буду ей спаситель. Не потерплю, чтоб развратитель Огнем и вздохов и похвал 8 Младое сердце искушал; Чтоб червь презренный, ядовитый Точил лилеи
XVII «Увидеть барский дом нельзя ли?» — Спросила Таня. Поскорей К Анисье дети побежали 4 У ней ключи взять от сеней; Анисья тотчас к ней явилась, И дверь пред ними отворилась, И Таня входит в дом пустой, 8 Где жил недавно наш герой. Она глядит: забытый в зале Кий на бильярде
xvii «ДЕРЖАТЬ СКОТИНУ». Петр долго возился с балкой, с которой брезент не хотел разматываться ни за какие коврижки, впрочем, какие брезент может любить коврижки? брезентовые? Петр представил себе мир, состоящий исключительно из брезентовых вещей: брезентовые автомобили,
XVII «И все будут счастливы, — заканчивает Инквизитор, — все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны. Будут тысячи миллионов счастливых младенцев и сто тысяч страдальцев, взявших на себя проклятие
XVII Не довольно ли, читатель? Не пора ли кончить? Скажу еще несколько слов. В деле г. Юркевича «Отечественные записки», конечно, стоят на его стороне, во-первых, потому, что он против г. Чернышевского; во-вторых, потому, что он за рутину; в-третьих, потому, что его доводы