XVII
XVII
Еще бокаловъ жажда проситъ
Залить горячій жиръ котлетъ;
Но звонъ Брегета имъ доноситъ,
4 Что новый начался балетъ.
Театра злой законодатель,
Непостоянный обожатель
Очаровательныхъ актрисъ,
8 Почетный гражданинъ кулисъ,
Он?гинъ полет?лъ къ театру,
Гд? каждый, критикой дыша,
Готовъ охлопать Entrechat,
12 Обшикать Федру, Клеопатру,
Моину вызвать для того,
Чтобъ только слышали его.
3–4 Представление начиналось в половине седьмого, и из двух императорских театров того времени (1819 г.) имеется в виду, вероятно, Большой Каменный в районе Коломны. Балеты разнообразно сочетались с операми и трагедиями.
Следует заметить, как зависим этот пустой день от хода времени. «Те, которые менее всего ценят свое время, имеют обычно наибольшее количество часовых механизмов и более всего обеспокоены точностью их хода» (Мария Эджуорт, «Скука» [1809], гл. 1).
5 злой. Также «порочный», «вредный», «злобный», «зловредный», «плохой». Имеет отличие быть единственным односложным прилагательным в русском языке.
6 Непостоянный обожатель. Volage adorateur (как употреблено, например, в «Федре» [1677] Расина, II, 1).
6-7 обожатель / Очаровательных актрис. Ср.: Стендаль, «Красное и черное» (1831), II, гл. 24:
«„Вот что, дорогой мой [сказал князь Коразов Жюльену Сорелю]… вы что… влюбились в какую-нибудь актрису?“ Русские старательно копируют французские нравы, только отставая лет на пятьдесят. Сейчас [в 1830 г.] они подражают веку Людовика XV»
<пер. под ред. Б. Г. Реизова>.
Таковы русские 1830 г. у Стендаля: они относятся к литературному типу путешествующего московита восемнадцатого столетия.
Насколько эвфемистично здесь сообщение нашего поэта о веселых днях его и онегинской юности в Петербурге, можно догадаться из непристойного, с разными приапическими подробностями (забавно перемешанными с дерзкими политическими шутками) письма Пушкина другому распутнику (Павлу Мансурову, родившемуся в 1795 г. и, таким образом, онегинскому сверстнику) об общих друзьях и молодых актрисах, из Петербурга в Новгород, от 27 окт. 1819 г.: «…Мы не забыли тебя и в 7 часов с ? каждый день поминаем в театре рукоплесканьями, вздохами — и говорим: свет-то наш Павел! Что-то делает он теперь в Великом Новгороде? завидует нам — и плачет о Кр[ыловой, юной балерине] (разумеется, нижним проходом).
Оставим элегии, мой друг. Исторически буду говорить тебе о наших [следует венерологическое обозрение]… У меня открывается маленький; и то хорошо. Всеволожский Н[икита] играет; мел столбом! деньги сыплются! Сосницкая [актриса] и кн. Шаховской [драматург] толстеют и глупеют — а я в них не влюблен — однако ж его вызывал за его дурную комедию, а ее за посредственную игру.
Tolstoy [Яков] болен — не скажу чем — у меня и так уже много сифилиса в моем письме. Зеленая лампа [общество повес и фрондеров] нагорела — кажется, гаснет — а жаль — масло есть (т. е. шампанское нашего друга). [Имеется в виду Всеволожский, в доме которого происходили встречи]. Пишешь ли ты, мой собрат — напишешь ли мне, мой холосенький [ „холосенький“: этот нежный лепет не имеет гомосексуального подтекста]. Поговори мне о себе — о военных поселеньях. Это все мне нужно — потому, что я люблю тебя — и ненавижу деспотизм…».
Молодые либералы 1819 г. резко осуждали военные поселения. Основанные в 1817 г. с целью понижения расходов на содержание огромной армии в мирное время, они находились в ведении военного советника Александра I графа Алексея Аракчеева (1769–1834). Формировались они из государственных крестьян (т. е. крепостных, принадлежавших не частным землевладельцам, но государству). Такие поселения были построены на голых болотах Новгорода и в диких степях Херсона. Каждая деревня состояла из одной роты (228 человек). Поселенцы были обязаны совмещать военную службу с земледелием в условиях строжайшей дисциплины, подвергаясь суровому наказанию за малейшую провинность. Идея этих «военных поселений» очень привлекала склонного к мистике и систематике Александра. Он рассматривал их, в идеале, как прочный костяк деревень, состоящих из постоянных рекрутов, китайскую стену «chair ? canon» <«пушечного мяса»>, пересекающую всю Россию с севера на юг. Ни он, ни Аракчеев не могли понять, почему эта прекрасная идея отталкивала некоторых наиболее выдающихся русских генералов. Военные поселения были смутным предвестием значительно более эффективных и обширных советских трудовых лагерей, основанных Лениным в 1920 г. и процветающих до сих пор (1962).
8 Почетный гражданин кулис. По некотором размышлении, моя литературная совесть подсказала мне, что перевод: «завсегдатай актерской уборной» — выбран достаточно правильно (и, в действительности, более тонко сочетается с соответствующими английскими ассоциациями), лучше гармонируя с лаконизмом пушкинского стиля в этой строфе, после которой я вернулся к буквализму.
9 Онегин полетел к театру. Онегин мчится в театр, но летит не слишком быстро: его приятель Пушкин опережает его и находится в театре уже на протяжении трех строф (XVIII, XIX, XX), когда туда приезжает Онегин (XXI). Тема погони с ее чередующимися фазами настижения и отставания продлится до XXXVI строфы.
12 Федру, Клеопатру [вин. пад. от «Федра», «Клеопатра»]. Я полагаю, что первая имеет отношение к трехактной опере Ж. Б. Лемуана «Федра» (1786) по трагедии Расина, представленной в С.-Петербурге 18 дек. 1818 г., либретто которой было написано Петром Семеновым, переделавшим его из либретто Ф. Б. Гофмана, а дополнительная музыка — Штейбельтом. Партию Федры исполняла Сандунова[12].
Не имея возможности в силу варварского режима посетить Ленинград, чтобы изучить в библиотеках старые театральные афиши, я не могу с уверенностью сказать, которую «Клеопатру» имел в виду Пушкин. Предположительно, это был спектакль французской труппы, разыгрывавшийся в Большом в 1819 г. трижды в неделю (согласно Арапову). Некая французская труппа — та же самая? — давала представления с 4 окт. 1819 г. в Малом театре на Невском проспекте[13]. У Корнеля в его никудышной «Родогуне» (1644) есть сирийская царица с таким именем; имеется несколько опер и трагедий, посвященных более знаменитой египтянке; я сомневаюсь, что опера «Клеопатра и Цезарь», сочиненная для торжественного открытия Берлинской оперы (7 дек. 1742 г.) моим предком Карлом Генрихом Грауном (1701–51) по убогой «Смерти Помпея» (1643) Корнеля, положенной в основу Дж. Дж. Ботарелли, вообще шла в С.-Петербурге; но другая опера — «Смерть Клеопатры» С. Назолини (1791), по либретто A. C. Сографи, которая была поставлена (согласно замечательной «Летописи оперы» Альфреда Лёвенберга, Кембридж, Нью-Йорк, 1943) в Лондоне (1806) и Париже (1813), могла дойти до Петербурга. «Исторический балет в трех актах» Ж. П. Омера под названием «Клеопатра» на музыку Р. Крейцера был представлен в Париже 8 марта 1809 г. Алексис Пирон (Собрание сочинений, [1776], VIII, 105, письмо «Графу Вансу по поводу эстампа, изображающего Клеопатру») говорит: «Я не однажды видел ее в театре» и делает примечание: «Мадемуазель Клэрон играла тогда Клеопатру, которую более не помнят». Я не читал «Плененной Клеопатры» Жоделя, и заинтересовало меня в связи с «Клеопатрой» Мармонтеля (1750) лишь то, что публика на первом представлении присоединилась к свисту, издававшемуся весьма искусно сделанными механическими змеями, и Бьевр саркастически заметил: «Я придерживаюсь мнения аспида».
У Вольтера нет ни одной пьесы о Клеопатре. Легенда, согласно которой «Клеопатра» в «ЕО» соотносится с «Клеопатрой, трагедией Вольтера», проистекает из ошибки М. Гофмана в его примечаниях к «ЕО», изданному Народной библиотекой (1919), и через комментарий Бродского («ЕО», изд. «Мир», 1932) попадает в небрежную компиляцию Д. Чижевского (изд. Гарвардского ун-та, 1953), хотя внимание к этим несуществующим балетам, основанным на несуществующих трагедиях, было привлечено еще в 1934 г. Томашевским («Лит. наследство», т. 16–18, 1110).
13 Моину вызвать [вин. пад. от «Моина»]. Героиня вялой трагедии В. Озерова «Фингал» (С.-Петербург, 8 дек. 1805 г.), основанной на французском переводе прозаической поэмы Макферсона. Роль была «создана» великой актрисой Екатериной Семеновой (1786–1849) и позднее украшена ее соперницей Александрой Колосовой (1802–80). Пушкину принадлежат несколько любопытных замечаний об игре этих двух исполнительниц в заметках (опубликованных посмертно) о русском театре, написанных в начале 1820 г.
Об оссианическом стиле в русской литературе см. мои коммент. к главе Второй, XVI, 10–11.