[XXVI]

[XXVI]

   Но мы, ребята без печали,

   Среди заботливых купцов,

   Мы только устриц ожидали

 ⁴ От цареградских берегов.

   Что устрицы? пришли! О радость!

   Летит обжорливая младость

   Глотать из раковин морских

 ⁸ Затворниц жирных и живых,

   Слегка обрызнутых лимоном.

   Шум, споры — легкое вино

   Из погребов принесено

¹² На стол услужливым Отоном[88];

   Часы летят, а грозный счет

   Меж тем невидимо растет.

^5–6 радость… младость. Я попытался — боюсь, не очень удачно — передать эту рифму (в наши дни вышедшую из употребления из-за архаического «младость»), она была столь же обычна в пушкинские времена, как и аналогичная рифма: «сладость — младость», — подвергнутая поэтом критике менее двух лет спустя, в конце 1826 г. (в главе Шестой, XLIV, 5–6). Ср. французскую рифму «all?gresse» — «jeunesse» <«веселье» — «молодость»>.

Эта строфа тематически близка строфе XVI в главе Первой, здесь ресторатор Отон заменяет Талона (см. ком-мент. к строке 12).

⁸ Ср. басню Дора о не слишком хитроумной устрице: «Устрица, жирная: свежая и хорошо откормленная / …существо упрямое [которое] живет в добровольном заключении / [но] вот створки раковины раскрываются, / И Господин ее все равно съест…».

Через пятьдесят лет Толстой гораздо более оригинальным языком описал «шершавые» снаружи, внутри «перламутровые» раковины, из которых Облонский серебряной вилочкой извлекает «шлюпающих» устриц. «Недурны, повторял он, вскидывая влажные и блестящие глаза то на Лёвина, то на татарина» («Анна Каренина», ч. I, гл. 10, Облонский и Лёвин ужинают в московском ресторане).

¹² Отоном. [тв. пад., ед. ч.]. C?sar Automne, или Autonne, ресторатор на Дерибасовской улице, напротив Казино. Пушкин транслитерирует его имя на русском как «Отон».