XXII
XXII
Она поэту подарила
Младыхъ восторговъ первый сонъ,
И мысль объ ней одушевила
4 Его ц?вницы первый стонъ.
Простите, игры золотыя!
Онъ рощи полюбилъ густыя,
Уединенье, тишину,
8 И ночь, и зв?зды, и луну —
Луну, небесную лампаду,
Которой посвящали мы
Прогулки средь вечерней тмы,
12 И слезы, тайныхъ мукъ отраду....
Но нын? видимъ только въ ней
Зам?ну тусклыхъ фонарей.
4 Его цевницы. Поэты начинают с этого аркадского инструмента, переходят к лире или лютне и кончают тем, что полагаются на вольные свирели своих собственных голосовых связок, что по-гегелевски, замыкает круг.
5 игры золотые. Детство — золотая пора жизни, поэтому детские шалости тоже золотые.
Все это мало что значит в тексте; оно и не предназначено что-либо значить или выражать современное представление о детстве. Мы всецело находимся во французском (более, чем в немецком) словесном мире Ленского: «flamme» («пламень»), «volupt?» («сладострастие»), «r?ve» («мечта»), «ombrage» («тень»), «jeux» («игра») и т. д.
5–8 Было бы ошибочно рассматривать Ленского, лирического любовника, как «типичный продукт своего времени» (как будто время может существовать отдельно от своих «продуктов»). Напомним услады «любовной меланхолии»: «Источники и непротоптанные рощи, / Места, любимые блеклой страстью, / Прогулки при луне… / Полночный колокол, стон при расставанию» (Флетчер. «Славная доблесть», дейст. III, сц. 1) и прочий подобный «fadaises» <«вздор»> семнадцатого века, восходящий к тошнотворным персонажам ранних итальянских и испанских пасторалей.
6 рощи. Пушкин отдал Ленскому (чтобы не пропадали) в строфах XXI и XXII строки, которые сам сочинял в юности. Ср. черновик отрывка, написанного предположительно в 1819 г.:
В с<ени пленительных> дубрав,
Я был свидетель умиленный
Ее [младенческих] забав
........................................
И мысль об ней одушевила
[Моей] цевницы первый звук.
Обычно я перевожу слово «дубрава» английским словом «парк» (каковым она и предстает в ряде мест на протяжении романа), но иногда «парк» незаметно переходит в «лес» или «рощу». К тому же множественное число в элегии 1819 г. дает определенный ключ к пониманию единственного числа в строке 1823 г.