XII–XIV

Иной и более слабый вариант той же мысли выражен в черновике (тетрадь 2384), который современные редакторы весьма произвольно включили в неоконченную повесть «Египетские ночи» (осень 1835 г.).

После окончания строфы XV Пушкин пытался продолжить эту поэму и превратил потомка варягов в бедного чиновника в «зеленом фраке побелелом» (зачеркнутый черновик, 2375, л. 36). Сразу вспоминается гоголевский Башмачкин, созданный несколько лет спустя (и более низкого происхождения): «Вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета». И этого убогого молодого человека — предтечу Башмачкина — Пушкин, поразмыслив, делает героем «Медного всадника». Вот как описывается возвращение домой Евгения в «Медном всаднике», ч. 1, строка 28:

Стряхнул шинель, разделся, лег.

В черновике «Медного всадника» (2374, л. 10 об.) строки, соответствующие 24–26, читаются:

Он был [чиновник] небогатый

Безродный, круглый [сирота]

Лицом немного [рябоватый]…

В повести Гоголя «Шинель», начатой не ранее 1839 г. в Мариенбаде и законченной в 1840 г. в Риме (первое издание в «Сочинениях», 1842), Акакий Башмачкин тоже «несколько рябоват» и к тому же «несколько рыжеват».

ТРУД[107]

Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.

Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?

Или, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный,

Плату приявший свою, чуждый работе другой?

Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,

Друга Авроры златой, друга пенатов святых?