XLVII

XLVII

   Огонь потухъ; едва золою

   Подернутъ уголь золотой;

   Едва зам?тною струею

 ⁴ Віется паръ, и теплотой

   Каминъ чутьдышетъ. Дымъ изъ трубокъ

   Въ трубу уходитъ. Св?тлый кубокъ

   Еще шипитъ среди стола.

 ⁸ Вечерняя находитъ мгла...

   (Люблю я дружескія враки

   И дружескій бакалъ вина

   Порою той, что названа

¹² Пора межъ волка и собаки,

   А почему, не вижу я.)

   Теперь бес?дуютъ друзья:

^4–7 В рукописной заметке (см.: Сочинения 1949, VII, 171) Пушкин пишет: «Наши критики долго оставляли меня в покое. Это делает им честь: я был далеко в обстоятельствах не благоприятных. По привычке полагали меня все еще очень молодым человеком. Первые неприязненные статьи, помнится, стали появляться по напечатанию четвертой и пятой песни [в начале 1828 г.] Евг<ения> Онегина. Разбор сих глав, напечатанный в Атенее [1828, подписанный „В.“ и написанный Михаилом Дмитриевым] удивил меня хорошим тоном, хорошим слогом и странностию привязок. Самые обыкновенные риторические фигуры и тропы останавливали критика: можно ли сказать „стакан шипит“, вместо „вино шипит в стакане“? „камин дышит“, вместо „пар идет из камина“?»

^9–13 Интонация этого заключенного в скобки высказывания очень близка интонации высказывания о Руссо в главе Первой, XXIV, 9–14.

¹² меж волка и собаки. Знакомый галлицизм — «entre chien et loup», — восходящий к тринадцатому веку («entre chien et leu»), означающий сумерки — время дня, когда уже слишком темно, чтобы пастух мог отличить свою собаку от волка. В этом выражении находили и эволюционистский смысл, а именно в описании перехода дня в ночь в понятиях промежуточной стадии между двумя очень близкими друг другу видами животных.