XXXVIII
XXXVIII
И между т?мъ, душа въ ней ныла,
И слезъ былъ полонъ томный взоръ.
Вдругъ топотъ!... кровь ея застыла,
4 Вотъ ближе! скачутъ,.. и на дворъ
Евгеній! «Ахъ!» — и легче т?ни
Татьяна прыгъ въ другія с?ни
Съ крыльца на дворъ, и прямо въ садъ;
8 Летитъ, летитъ; взглянуть назадъ
Не см?етъ; мигомъ об?жала
Куртины, мостики, лужокъ,
Аллею къ озеру, л?сокъ,
12 Кусты сирень переломала,
По цв?тникамъ летя къ ручью
И задыхаясь, на скамью
2 Крайне сомнительно, чтобы «взор» мог быть «полон слез».
Исключительное обилие обозначений органов зрения характерно для русской литературы: взоры, очи, глаза (фр. «regards», «prunelles», «yeux». См. также коммент. к главе Восьмой, XV, 4).
4 скачут. Здесь это слово не обязательно означает, что «они [всадники] подъезжают галопом». Думаю, речь идет о том, что Евгений быстро приближается к дому в своей коляске с кучером, запряженной (предположительно) тремя лошадьми. Иллюстраторы, однако же, сочли, что он приехал верхом.
4, 7 на двор... на двор. Это словечко «двор» — прекрасный «cheville» <«подарок»> для стихоплета, но мука для переводчика. Дело в том, что огороженное пространство, которое им обозначено, может по-разному трактоваться. Можно сказать «холодно на дворе», и это будет означать пространство за пределами дома, а можно — «ехать со двора» (как в главе Шестой: XXIV, 14), и тогда, наоборот, двор означает часть поместья: «место обитания», «дом», группа зданий, составляющих поместье, а в особенности — постройки рядом с жилым помещением; в то же время двор не внутри, а вне дома, так что тут некоторая связь внешнего и внутреннего. «Двор» может означать и Императорский Двор, как в главе Восьмой, XLIV, 10. (См. также коммент. к главе Первой, IV, 4, к главе Второй, XXXIV, 14 и главе Пятой, I, 2).
5 Ах! В этом восклицании «х» резкое, как и в «ох» (см. коммент. к XXXII, 1). В русском употреблении глагол после таких междометий необязателен. Пушкин уже использовал схожую конструкцию (1813) в «Монахе», песнь II, поэме, написанной, когда ему было четырнадцать лет («Панкратий: „Ах!“… и вдруг проснулся он»).
Эта грамматическая форма сопоставима с теми, о которых говорится в следующем примечании.
6 Татьяна прыг... От «прыгнуть». Форма «прыг» — так называемый «усеченный» глагол (несклоняемое «прыг» вместо третьего лица женского рода «прыгнула» — прошедшее время), что грамматически совпадает с «глагольным усечением» (т. е. случаями, когда само усечение выполняет функции глагола — ср. «Татьяна ах!» в главе Пятой, XII, 8 — так как «ах» может, в свою очередь, рассматриваться как усеченное «ахнуть») и родственно другой очень русской форме, «спрягаемому инфинитиву», например, там же: «он реветь» (он начинает реветь). Существует и третья схожая форма, когда действие настолько стремительно, что глагол, его обозначающий, вообще отсутствует (например, глава Шестая, XIX, 14 — «и на крыльцо», т. е. выходит, выбегает на крыльцо).
14—XXXIX, 1 на скамью / Упала. Редкий пример прямого перетекания одной строфы в другую. Прием превосходно передает возбужденное состояние Татьяны. Он отзовется в главе Восьмой (XXXIX, 14—XL, 1), где таким же ритмом переданы метания Онегина.
Татьяну поразил не сам по себе приезд Онегина (она его ждала в XXXVI, и Ленский только что сказал, что он приедет), а то, что он не ответил на ее письмо до этого визита. В эпистолярных романах, на которых воспитывалось ее чувство, ответ давался письмом, а не словесно. Не знающая правил реальность разрушает предустановленный порядок романтической словесности.
Описывая, как Татьяна, выскочив из-за стола, мчится в сени и потом в парк, Пушкин дает читателю представление о месте действия. Татьяна прыгнула в боковые сени, затем с крыльца на двор и в сад. Затем обежала куртины, т. е. клумбы в виде дисков, полумесяцев и прямоугольников, мостики, перекинутые над оврагами, и лужок («кошеный лужок» вычеркнут в беловой рукописи), влетела в парк по аллее, ведущей через лесок к озеру, но прежде, чем очутиться у озера, свернула с дорожки, бросившись сквозь непременные в каждом русском сельском поместье цветники, составлявшие предмет его гордости, — кусты сирени (или, как у Пушкина, «кусты сирен»: необычное словоупотребление, но имеется в виду, по Линнею, Syringa vulgaris, вывезенная из Азии через Турцию и Австрию в шестнадцатом веке, эмансипировавшаяся родственница ценимой в домашнем хозяйстве маслины).
Татьяна добегает до скамьи на тропе вдоль ручья (выводящей опять на аллею в главе Третьей, XLI). За ручьем простирается огород или же сад, где служанки собирают ягоды. Мимо этого сада они с Онегиным вернутся домой в главе Четвертой, XVII (встретившись в липовой аллее, куда она забредает в главе Третьей, XLI и которую вспомнит в главе Седьмой, LIII, 13–14 и главе Восьмой, XLII, 11).