Эпилог переводчика

Эпилог переводчика

Последние штрихи к «ЕО» Пушкин сделал в начале октября 1831 г. в Царском Селе, а полностью роман вышел в 1833 г. Тщетны попытки установить, каковы причины (политические, личные, практические, художественные) того, что он завершил его именно так, а не иначе, но, несомненно, «ЕО» был его любимым творением, и прекрасные стихи, написанные им по окончании редакции в девяти песнях в конце сентября 1830 г. в Болдине (см. последнюю страницу моих комментариев), запечатлели переживания поэта, связанные с тем, что ему надлежало с «ЕО» расстаться.

В последующие годы Пушкин подумывал продолжить роман. Так, в свое предпоследнее посещение Михайловского, вскоре после приезда туда 7 сент. 1836 г., он начал стихотворное послание Плетневу, убеждавшему его не оставлять работу над «ЕО». Он пишет свое послание (тетрадь 2384, л. 30; на обороте черновика «…Вновь я посетил») пятистопным ямбом (А), переходящим в александрийские восьмистишия (Б), но затем отказывается от этого намерения и возвращается (16 сент.) к своей старой онегинскай строфе (В)[105]:

А

Ты мне советуешь, Плетнев любезный,

Оставленный роман [наш] продолжать

[И строгой] век, расчета век железный,

Рассказами пустыми угощать.

Ты думаешь, что с целию полезной

Тревогу славы можно сочетать,

И что ...... нашему собрату

Брать с публики умеренную плату.

За каждый стих по 10 рублей

(А за строфу приходится 140)

Неужто жаль кому 5 рублей

Пустое! всяк их даст без отговорок!

Б

                              …он жив и не женат.

Итак, еще роман не кончен — это клад:

Вставляй в просторную, вместительную раму

Картины новые — открой нам диораму:

Привалит публика, платя тебе за вход —

(Что даст еще тебе и славу и доход).

В

В мои осенние досуги,

В те дни, как любо мне писать,

Вы мне советуете, други,

Рассказ забытый продолжать.

Вы говорите справедливо,

Что странно, даже неучтиво

Роман не конча перервать,

Отдав уже его в печать,

Что должно своего героя

Как бы то ни было женить,

По крайней мере уморить,

И лица прочие пристроя

Отдав им дружеский поклон,

Из лабиринта вывесть вон.

Вы говорите: «Слава Богу,

Покамест твой Онегин жив,

Роман не кончен — понемногу

Иди вперед; не будь ленив.

Со славы, вняв ее призванью,

Сбирай оброк хвалой и бранью —

Рисуй и франтов городских

И милых барышень своих,

Войну и бал, дворец и хату,

И келью....... и харем

И с нашей публики [меж тем]

Бери умеренную плату,

За книжку по пяти рублей —

Налог не тягостный, ей <-ей>».

¹⁶ диораму. В Словаре Вебстера сказано: «Способ пространственного представления, при котором изображение (частично прозрачное) видно на расстоянии через отверстие. Изобретено Дагерром и Бутоном. Многообразие пространственного эффекта достигается сочетанием прозрачных и непрозрачных картин при прямом и отраженном свете, а также использованием экранов и заслонок в качестве приспособлений» (все это приложимо и к «ЕО»).

Луи Жак Манде Дагерр (1789–1851) впервые показал диораму в 1822 г. в Париже. В С.-Петербурге диорама была представлена в ноябре 1829 г., т. е. точно ко времени написания этих строк. Зритель сидел в будке, вращавшейся с легким скрежетом, не заглушаемым тихой музыкой, — и переносился в Рим, Египет или на гору Чимборасо — «высочайшую гору мира» (всего лишь 20 577 футов высоты).

*

В томе V Акад. 1948 редактор тома (Поэмы, 1825–33) Бонди, основываясь на исследованиях М. Гофмана («Пропущенные строфы») и Б. Томашевского («Неизданный Пушкин» [С.-Петербург, 1922], с. 89–91), публикует под произвольным названием («Езерский») пятнадцать строф, по типу онегинской, из которых II–VI, фрагменты VII, VIII и IX (составившие две строфы), а также X были напечатаны Пушкиным в 1836 г. в «Современнике» под названием «Родословная моего героя», с подзаголовком — «Отрывок из сатирической поэмы». Герой — современник Пушкина, отпрыск тысячелетнего рода воинов и бояр, происходивших от варяжских вождей, вторгшихся, согласно легенде, на Русь в девятом столетии и давших ей первых князей. Поэма — совершенно великолепное творение, один из величайших шедевров Пушкина — отражает историографические интересы поэта в последние годы его жизни. Он была начата в самом конце 1832 г., и Пушкин обращался к ней вновь в 1835 и 1836 гг.

Беловая рукопись находится в собрании автографов, сшитых в жандармерии в тетрадь ПБ 2375, л. 23–28 об., кроме четырех строф, хранящихся в ПД 194.

Дед Ивана Езерского имел 12 000 крепостных, его отец — лишь «осьмую часть» того, да и та «была давно заложена». Езерский живет жалованьем чиновника и скучно служит коллежским регистратором (самый низший четырнадцатый чин) в каком-то петербургском департаменте.

I

Над омраченным Петроградом

Осенний ветер тучи гнал,

Дышало небо влажным хладом,

Нева шумела. Бился вал

О пристань набережной стройной,

Как челобитчик беспокойный

Об дверь судейской. Дождь в окно

Стучал печально. Уж темно

Всё становилось. В это время

Иван Езерский, мой сосед,

Вошел в свой тесный кабинет…

Однако ж род его, и племя,

И чин, и службу, и года

Вам знать нехудо, господа.

II

Начнем ab ovo: мой Езерский

Происходил от тех вождей,

Чей дух воинственный и зверской

Был древле ужасом морей.

Одульф, его начальник рода,

Вельми бе грозен воевода,

Гласит Софийский хронограф.

При Ольге сын его Варлаф

Приял крещенье в Цареграде

С рукою греческий княжны;

От них два сына рождены:

Якуб и Дорофей. В засаде

Убит Якуб, а Дорофей

Родил двенадцать сыновей.

III

Ондрей, по прозвищу Езерский,

Родил Ивана да Илью.

Он в лавре схимился Печерской.

Отсель фамилию свою

Ведут Езерские.

.......................................[106]

IV

В века старинной нашей славы,

Как и в худые времена,

Крамол и смуты в дни кровавы,

Блестят Езерских имена.

Они и в войске и в совете,

На воеводстве и в ответе

....................................

V

Когда ж от Думы величавой

Приял Романов свой венец,

Когда под мирною державой

Русь отдохнула наконец,

А наши вороги смирились,

Тогда Езерские явились

В великой силе при дворе.

При императоре Петре

................................

[Я не привожу строфы VI–XII и, наконец, XV].

XIII

Зачем крутится ветр в овраге

Подъемлет лист и пыль несет,

Когда корабль в недвижной влаге

Его дыханья жадно ждет?

Зачем от гор и мимо башен

Летит орел, тяжел и страшен,

На черный пень? Спроси его.

Зачем Арапа своего

Младая любит Дездемона,

Как месяц любит ночи мглу?

Затем, что ветру и орлу

И сердцу девы нет закона.

Гордись: таков и ты поэт,

И для тебя условий нет.

XIV

Исполнен мыслями златыми,

Непонимаемый никем,

Перед распутьями земными

Проходишь ты, уныл и нем.

С толпой не делишь ты ни гнева,

Ни нужд, ни хохота, ни рева,

Ни удивленья, ни труда.

Глупец кричит: куда? куда?

Дорога здесь. Но ты не слышишь,

Идешь, куда тебя влекут

Мечты златые; тайный труд

Тебе награда; им ты дышишь,

А плод его бросаешь ты

Толпе, рабыне суеты.

Далее следуют комментарии к приведенному отрывку.